Он уважал полковника.
К огромному удивлению, даже немного к ревности, Гильды Малыш сошелся с Виктором Петровичем. Не только позволял ему гладить себя за ухом, но даже сам это ухо ему подсовывал, о ноги терся, из рук кушал.
А на утро обнаружены были оба на скотном дворе в дальнем углу, в отнюдь не для вепревых дам приспособленном чистом помещении, а в самом завалящем, мусорном сарае. Там, среди хлама, пустых винных кувшинов, навоза и недогрызков со вчерашнего стола, развалясь на боку, без задних лап, дрых Сатановсий Вепрь. Крестом к нему, положив голову и раскинув руки по объемистому брюху, богатырски храпел Ангел Небесный. В углу сонно похрюкивала розовозадая чушка. Напротив нее сопела ляхастая скотница, срамно задрав юбку, бесстыже заголив дебелые телеса.
Приличия ради, снесли Ангела Небесного в его покои. Леху загнали в свинарник, Вепря, убоявшись, покой нарушить не осмелились, так в хлеву и оставили отсыпаться, до самого его пробуждения. Скотницу отменно высекли.
Пока Приходько и Малыш занимались свинством, Сигмонд с Гильдой свели знакомство с сэром Хейгаром лордом Хорстемптонским, из самих пограничных земель прибывшего. Владел он замком на берегу Расплат реки, у брода, по ту сторону которого располагались земли, самовольно храмовниками присвоенные и прозванные ими Великим приоратом Тамплиерским.
Сэр Хейгар — видный мужчина, не молодых уже лет. Матерая плоть растягивала добротное заморское сукно камзола, уже седела окладистая борода, морщины осуровели черты благородного лица. Да заметно, не разрыхлел лорд, силен еще и в ратном деле не из последних будет.
И верно, многократно, по первому зову, являлся сэр Хейгард под королевские знамена и не единожды в битвах прославился как боец умелый и бесстрашный. Пелось в зимние сумерки во многих замках о его подвигах. И пелось справедливо, по заслугам.
Принадлежал он к славному древнему роду. Был потомком тех, кто первыми пришли в дикий край Нодд, изгнали за Гнилое Болото дикарей, поставили замки, засеяли, дотоле плуга не знавшие, поля. Приплыл его пращур вместе с принцем Кейном, когда случилось тому осквернить меч братоубийством, и от того вынужденно покинуть королевский замок и искать пристанища в новых краях.
Подплыв к незнакомой земле, долго не решались изгнанники причалить свои лодьи. Помнили напутственое пророчество — первому ступившему на песок, не дожить до заката. Тогда дружинник Хейгард подхватил, по счастью бывшего в драгоне козленка, швырнул на берег. А, для верности, запустил в него боевым топором, тем предсказание исполнив.
Тем же вечером, на жертвенном костре козленок был изжарен. Дружинник, из рук принца, получил свою долю такого, после солонины да сухой воблы, вкусного мяса, титул и герб. До селе украшает ворота наследного замка шит с изображением козьей рогатой головы и обоюдоострой секиры.
С той далекой поры славен род Хейгардов Хорстемптонских. Верно служит венценосным потомкам принца Кейна. Многие достойные рыцари, деяниями своими, удостаивались и пэрства, и чина конюшенного, бывали и сенешалями Короны. Да гордый сэр Хейгард Смелый, ревнитель веры, не стерпел посрамления отчего края, поношения заветов дедовских, когда Гарольд Недоумковатый дозволил селиться знокозненным тамплиерам в пределах королевских. Перед лицом монарха не побоялся вынуть свой славный меч, во многих сражениях, недругов земли Нодд приводивший в трепет. Разломал пополам, бросил на пол, к подножию трона. «Нету силы в двух обломках клинка, не искать мощи в разъединенном королевстве». Сказал так, и покинул прочь королевский чертог, отправился в свои владения. В свои родовые земли, которые прихотью монарха, оказались пограничьем. Да не долго затворничал опальный рыцарь. Ратное лихолетье призвало оседлать коня. Не в постели — на бранном поле довелось окончить свои дни.
Верный памяти предка, сэр Хейгар тамплиеров не жаловал. А лордовских междуусобиц избегал, безучастно наблюдал за мелкими кознями соседей, войн не затевал. И те, на открытую вражду не отваживались, опасались грозного воина. Помнили, как взойдя только на престол, отклонил попытки соседа возродить файду, два поколения назад бывшую меж двух кланов. Но в присутствии герцога, во всеуслышании вил своему сопернику: Если питаешь ко мне древнюю вражду, если обижен на меня за моего прадеда, то почему от этого должны умирать наши люди, которых мы под свою руку взяли, которых клялись оберегать и защищать? И вызвал задиру на рыцарский поединок. Ничего другого его противнику делать не оставалось, как поднять перчатку. И на поле чести был этот лорд бит нещадно, но не до смерти, и, устрашившись, бежал с ристалища, позоря имя и род свой. Помятуя бывалое, соседи не отваживались на открытую вражду, сторонились грозного воина.
Так Гильда поведывала Сигмонду. Сам же лорд Хорстемптонский не бахвалился прадедовской славой. Зная в застолье меру, немногословно, но охотно, с неторопливой обстоятельностью рассказывал, что знал, что видел, что слышал о таинственных соседях. Говорил о думах своих, которые думал долгими осенними вечерами у окна башни пограничного замка, откуда открывались речные просторы, заливные луга поймы, где клубились, исполненные миазмами, туманы, густели искиссшей мутью и, налившись силой, ползли через водную гладь на другой берег. На берег королевства Нодд. И казалось, с этим туманом пробирается само зло на королевскую землю.
Так беседуя, пригласил сэр Хейгар в гости, замок показать, а, главное, чтоб своими глазами лорд Сигмонд посмотрел на земли тамплиерские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96