— колесо — часы, часы — колесо.
Директор с перепуганной физиономией бросился следом за шефом, держа руку под козырек. Научный руководитель благосклонно улыбался, оставался сидеть в мягком кресле, пожимал плечами. — Куда этот чокнутый генерал побежал? В намерения профессора входило еще многое рассказать о теории информационных полей. Вот, в частности, и пример с Америкой. Там было не все так просто и гладко. Процесс протекал взаимный. Не только испанцы подавили индейское информационное поле. Новые для европейцев знания, проникнув в Старый свет, коренным образом перестроили жизнь общества, сломали и построили заново Европейскую цивилизацию.
Еще хотелось поделиться успехами лаборатории К-7Б. Доложить об открытии двух новых ООП, с условиями, вполне соответствующими Земным. Но, высокий гость не пожелал слушать, и не надо. Главное работы финансируются в должном объеме. И на том спасибо, Вам и на этом, генерал Мойша Зиберович.
Завлаб не улыбался, он поспешил к своим приборам, окончательно утвердившись в мысли о неполноценности всех военных.

* * *

Генерал Зиберович полистал папки с личными делами сотрудников.
Надо принимать решение. Он был не в праве, как в случае с полковником Приходькой, допустить повторную промашку. Генерал посмотрел на потолок, потом в окно, постарался разглядеть свой нос, но из этого ничего не вышло. Потом не без удовольствия осмотрел свою новую шапку рыжего меха — последний подарок Генералиссимуса. Но решение принимать надо было и генерал приказал адъютанту вызвать агента, числящегося под псевдонимом Фартовый.
Фартовый вошел без стука. Это был ражий молодец с узкой полоской черных усиков, с надвинутой на глаза клетчатой кепкой, в клетчатом же лепине, из под которого выглядывал малиновый жилет и пестрый галстук. Наряд довершали узкие брюки-дудочки в черно-белую полоску и ярко желтые штиблеты. В петлице белел букетик ландышей. Молодец подгреб к креслу и завалился в него, развязно закинув ногу на ногу. В его дымила папироска. Запахло бриллиантином, шипром и очень хорошим табаком. Папироска была выполнена в индивидуальном порядке и на гильзе золотым тиснением значилось имя заказчика «Luckyman». Фартовый элегантно изъял ее изо рта, отставил, украшенный длиннющим полированным ногтем мизинец, сделал рукой наизлет.
— Наше вам здрасьте, раббе Мойша.
Сотрудник был из новеньких. В Брюссельский департамент он попал по переводу из организации дяди Бени. Так сказать в порядке обмена. До этого никакого псевдонима не имел, а имел кликуху — Фартовый. И дал ее не кто нибудь — сам Беня-Царь. Провожая из солнечной Сицилии в далекий промозглый Брюссель, пахан паханов наставлял своего крестника: — Слушай раббе Мойшу, как родного отца, он тебя плохому не научит. Я точно не знаю, но сдается мне — нужен ты ему для разборок с этим козлом Стиллом Мондуэлом, который моего Кубинца замочил. Так что, если повстречаетесь… Ну, короче — ты сам в курсе.
— Да, дядя Беня челове-ек! — «Челове-ек» в устах Фартового звучало гордо. — Да, дядя Беня голова! Как сказал поэт: «И где кончается Беня, и где начинается контрразведка?». — Фартовому этого знать было не дано.
Зиберович неодобрительно посмотрел на дымящийся чинарик.
— Фраер ты был, Фартовый, фраером и остался. Одно только у тебя в голове — понты наводить. А уже сколько лет прошло, как мы последний раз виделись.
— Фартовые котлов не секут.
— А придется сечь.
— По ширме, это нам не впервой, сопляками еще работали. Двое с боку — ваших нет. — Готовно отозвался Фартовый, но был удивлен таким детским заданием.
— Да нет, тут о другом речь. — Раздраженно прервал его Зиберович, строго добавив: — И кончай мне дурку гнать, косить под шпану с Привоза. — А, ради вящей убедительности укоризны, к уважительному изумлению Фартового, ткнул ему раскрытую ладонь, отставил большой палец, скрестил указательный со средним и отвел вниз сложенные безымянный с мизинцем.
— Усекай, — продолжал деловым тоном. — Задача у тебя… — и принялся детально инструктировать свежеиспеченного агента.
Фартовый уразумел, что время хохмить закончилось, затушил папироску, собрался и стал усекать.
А был он малый не промах, что в прямом, что в переносном смысле. Года в три, сперев у соседа — прокурорского сынка заводной паровозик, он сделал решительный и окончательный жизненный выбор. С той поры целеустремленно двигался стезей правонарушений. По малолетке стоял на стреме, потихонечку гопстопил, не расставался с финским ножом и кастетом. Так бы и оставаться ему жиганом и кончить свои дни в уличной драке, да заприметил его, входивший в силу, дядя Беня, пригрел, приголубил.
В структуре организации возлагались на него обязанности специфические, деликатные, так сказать конфидициальные, требующие не только холодной головы, но и холодного сердца. А было оно, сердце Фартового, несмотря на перекачивающую им черноморскую горячую кровь, попрохладней рыбьего. Работу делал без пыли и шума, это если с глушителем, конечно. Всегда аккуратно и чисто. В отличие от большинства своих коллег, в ресторанах проводил времени поменьше чем в тире и спортзале.
Не глуп, ох, не глуп был киллер. Отнюдь не обольщался своим привилегированным положением. Просекал, что жизнь у блатных хоть и веселая, да уж очень небезопасная. Скорее наоборот. С такой специализацией, карьера долгой не бывает. Как цепочке рыженькой не виться, впереди кулончик известный — или статья расстрельная, или дружеский, сам такие передавал, девятиграммовый приветик от коллеги, вчерашнего кореша закадычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96