Всего полвека назад Калифорния, Юта, Техас и Аризона были такой же частью Мексики, как Сонора. А сейчас об этом уже никто и не помнит. Пройдет еще десяток лет, и Сонора будет нашей. Разве ты не хочешь стать ее первым губернатором?
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — сказал полковник. — И еще я не понимаю, почему ты сидишь здесь, когда Дэвид Кардосо разгуливает по моей земле.
Эти слова подействовали на Хезелтайна как ледяной душ. Он опустил голову, чтобы скрыть гнев.
«Да, я слишком часто соглашался с ним в последнее время. И вот результат. Мои слова для него ничего не значат».
Взяв себя в руки, Хезелтайн медленно поднялся из-за стола.
— Прости, Сайрус. Я не спал всю ночь и просто немного забылся. — Он сложил все папки в стол и оглядел кабинет. Снял шляпу с вешалки и долго вертел, придавая тулье и полям нужные формы. — Я немедленно отправляюсь в горы. Ты прав, без меня им не справиться. Ведь они не знают, на что способен Дэвид. А меня он не проведет. Ты прав. Только один вопрос. В каком виде ты хочешь его получить — живым или мертвым?
— Все равно.
Хезелтайн прошел мимо него, не простившись. И только садясь в седло, подумал: «А какого черта полковник забрел в контору? И почему даже не обмолвился о биржевиках? Почему он так настойчиво держит меня подальше от них?»
Он нашел Мутноглазого там же, где всегда, — в баре «Парнаса».
— Собирай своих отморозков, — бросил он. — Поедете со мной.
— Опять к рейнджерам?
— Не беспокойся. В другую сторону.

21
Прорыв в никуда

Он полз медленно, прислушиваясь к ветру. Как только новый порыв начинал пригибать колосья и раскачивать макушки кустарника, Илья переползал вперед, скользя в густой траве.
Сзади хлестнули еще два выстрела, и из леса ответил грохот «маузера».
«Не хотел бы я получить такую пулю, — подумал Илья. — Револьвер как-то приятнее. По крайней мере, его видишь, когда он в тебя стреляет. А тут — бабах, и готово. Даже не успеешь понять, откуда пришла смерть. Бедная девчонка, наверно, и почувствовать ничего не успела. А может, так и лучше… Нет, лучше выбросить из головы эти дурацкие мысли. Чтобы не накаркать. Надо думать о приятном. Об Инес, к примеру. Как она на меня смотрела… Ей стыдно, что она назвала меня трусом. А мне вот почему-то не стыдно, что я ее ударил. Что бы сказал Кира на это? Что я законченный подонок, не хуже, чем он сам».
Невидимый стрелок снова выпустил пять пуль по ущелью в ответ на жалкий хлопок винчестера.
«Как он щедро тратит патроны, — думал Илья, дожидаясь нового порыва ветра, чтобы проползти еще немного вперед, вслед за волнами травы. — Наверно, у него с собой несколько пачек. Хорошо снабжают рейнджеров, от души. Поливает свинцом, не дает головы поднять. Интересно, он знает, что стреляет по девчонкам? Знает, не слепой. Пули винчестеров, наверно, только в листьях шуршат у него над головой. И то — если долетают. Как он наслаждается своей мощью и неуязвимостью… Наверно, устроился между корнями толстого дуба. Красота! Ствол на опоре, защищен со всех сторон. Со всех? А сзади? Хорошо бы зайти ему за спину. Конечно, проще всего найти его лошадь и подождать поблизости. Рано или поздно стрелок соберется возвращаться к своим, тут бы я его и перехватил. Но мы не можем ждать… Стоп. Об этом тоже лучше не думать. Какие у нее глаза…»
Раздвигая упругие ветви кустарника, он протиснулся вперед и оказался в сухом русле ручья, который некогда тек со склона горы.
Время от времени он слышал выстрелы. Сухой щелчок винчестера, и в ответ ему два-три раскатистых Удара чужих винтовок. Радовало то, что, пока он полз, выстрелы противника становились все ближе. Наконец Илья понял, что зашел стрелку во фланг.
«Надеюсь, нашим удалось незаметно перебраться в проход. Лишь бы не мешкали. Хорошо, что шакалы так удачно расположились. Удачно для нас. Они не ожидают, что мы рванем не в долину, а в горы. Они не сразу заметят. Может быть, даже не успеют обстрелять. Обидно будет получить шальную пулю, когда ты уже вырвался из ловушки».
Слева ударил выстрел «маузера». Теперь до стрелка было метров пятьдесят. Но Илья не различил ни вспышки выстрела, ни порохового дыма.
Он не сводил глаз с линии кустов над обрывом. Пожалуй, на месте стрелка Илья выбрал бы именно эти кусты. Сразу за ними поднимались плотной стеной высокие деревья, над которыми кружила птица. Кружила, но не садилась. Значит, что-то ее отпугивало.
«Ненавижу, когда надо торопиться, — подумал он. — Подождать бы еще пару часов. Солнце начнет садиться, и будет у меня за спиной, и станет просвечивать сквозь деревья и кусты. В косых лучах любое движение в лесу становится более заметным. Мне хватит отблеска, хватит и тени, чтобы его засечь. Он же не каменный, ему надо будет пошевелиться, или он захочет сменить позицию… Надо ждать. Да только некогда».
Он провернул шейный платок узлом назад и поднял его до переносицы, чтобы лицо не маячило белым пятном среди веток и листьев. Снова громыхнул «маузер», и он переполз вперед, пользуясь тем моментом, когда стрелок всматривается вдаль, пытаясь увидеть результат выстрела.
И вот порыв ветра принес ему запах человека. Он скользнул чуть правее и застыл, вжимаясь в землю.
В легком шелесте листвы Илья уловил новый звук. Впереди, совсем рядом, металл скользнул по металлу и мягко щелкнул. Такой звук может издавать только патрон, загоняемый в магазин.
Стрелок перезаряжает винтовку! Сейчас он не видит ничего, кроме патронов и магазинной щели. Остерман вытянул клинок из нарукавных ножен и, почти не таясь, пополз вперед, огибая сзади то дерево, за которым —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102