Мараньонцы — народ гордый, и если уж они согласятся на переговоры, то только на самом высоком уровне. А Хуан, как ни ряди, тянул только на адъютанта.
Остерман снял оружейный пояс и отдал его Инес. Хуан тоже разоружился, с видимой неохотой.
— Может, возьмете белый флаг? — спросил Мануэль. — Я слышал, это принято на войне.
— Нет, — отказался Илья. — Мы не противники. Да и у кого ты найдешь чистый носовой платок?
Идти без оружия было удивительно легко, но весьма неприятно. Особенно когда в бойницах частокола показались стволы винтовок.
— Стоять на месте! — крикнул невидимый мараньонец. — Кто такие? Откуда идете?
— Я Хуан из Лас-Галинас! Со мной еще беженцы из Паломитаса, шесть семей, женщины да детишки! А идем мы в Сан-Педро, что в долине Горячих Камней! Переселяемся! Деревни наши сожгли, землю отняли, вот мы и…
— Землю можно отнять только у мертвеца! — презрительно перебил его мараньонец. — А кто это с тобой?
— Это? — Хуан почтительно повернулся к Илье. — Это наш командир.
— Я буду говорить со старшим, — сказал Остерман веско.
— О чем?
— Он тебе потом расскажет, если сочтет нужным.
— Ну, иди поближе, если ты такой важный.
Приближаясь к частоколу, Илья вовремя заметил в сухой траве низко натянутые ряды колючей проволоки. Очень трудно сохранять достойный и независимый вид, когда приходится задирать ноги, словно журавль. Но ему это удалось.
Над забором показалась усатая заросшая физиономия под солдатской фуражкой — точно такой, как на отрезанной голове, только с самодельной жестяной кокардой белого цвета. Мараньонец небрежно облокотился на колья и улыбнулся:
— Зря ты так долго возился, амуницию снимал. Мы тут никого не боимся.
— Да надоело таскать такую тяжесть, — улыбнулся в ответ Илья. — Уже вторую неделю сплю в обнимку с винтовкой.
— И как зовут винтовку-то? Я про ту красотку в штанах.
— Я вас, может быть, познакомлю. А может быть, и нет.
— Сначала сам назовись.
«Это не так просто», — подумал Илья Остерман. В разных местах его называли по-разному. В Нью-Йорке он перевел свое имя на английский, и стал Билли Истменом, А здесь…
— Зови меня Гильермо, — сказал он. — Гильермо Ориентес.
— Ну, а я Панчо Лопес. Начальник заставы,
— Ты, наверно, слышал, что сказал Хуан? Мы направляемся в Сан-Педро. И очень торопимся. Потому что за нами следом двигаются ужасно неприятные типы.
— Много их?
— Теперь уже меньше, чем было до Паломитаса.
— Так это вы там нашумели?
— Было дело.
— Подожди минутку, амиго.
Минут через пять Лопес показался снова. Он перекинул через забор жердь с поперечинами и спустился по ней.
— Отойдем, Гильермо, — сказал он, понизив голос. — Не говори при друзьях то, чего не должен знать враг.
Начальник заставы был худым, даже истощенным. Залатанный офицерский китель болтался на нем, как на вешалке. Но ступал Панчо легко и быстро, как бы не замечая тяжести двух патронташей, кольта на поясе и винтовки на плече. Сначала Илье показалось, что Панчо намного старше его. Но когда Лопес улыбался, становилось ясно, что они ровесники. Его старили ввалившиеся щеки, седая щетина на скулах и скорбные морщины, но белозубая улыбка возвращала ему молодость.
— Не хочу тебя огорчать, Гильермо, но вам придется свернуть в сторону. За Мараньоном на всех дорогах стоят войска. Таких, как вы, они хватают и под конвоем гонят на станцию. Три дня пути. Кто дойдет, тех грузят в вагоны и увозят на юг. А вы, как я вижу, собрались совсем в другую сторону. — Панчо поглядел на дорогу, где вокруг остановившихся фургонов бегали ребятишки. — Так что бросайте свои телеги, перегружайте все на мулов и лошадей да топайте в горы.
— В горах мы уже были. Только что спустились. Еле-еле прорвались. Четверых похоронили.
Панчо в задумчивости водил пальцем по патронташу, щелкая ногтем по гильзам.
— Я бы мог вас впустить, но вам же лучше будет, если вы свернете.
— Почему?
— Да потому что за наших я не ручаюсь. Народ малость озверел. Обчистят вас до нитки. Голодаем мы, Гильермо. Собак съели. Рис по зернышку считаем.
— Мы можем поделиться, — сказал Илья.
— А что толку? Сдохнем на неделю позже, — невесело усмехнулся Панчо. — Смертники мы, понял? Смертники. Ждем, поскорее бы начался штурм. А солдаты трусят, не атакуют. Там, в Паломитасе, солдаты были?
— Нет. Какие-то бандиты. Из Аризоны.
— Наши ждут, что сюда придет подкрепление. Говорят, Маноло-Мясник к нам пробивается. И другие тоже. Ничего не слыхал по дороге?
— Маноло?
«Уж не про нас ли он говорит? — подумал Илья. -Растяпа Мануэль превратился в Маноло-Мясника?»
— Он наделал шуму в Аризоне, — продолжал Панчо. — Гринго силком увезли его сестер в притон. Так он их догнал. Разгромил ранчо, перебил десяток рейнджеров, захватил оружие, патроны. Наши ждут его со дня на день. Когда придет, будем прорываться. А если он не успеет, тогда… — Панчо засмеялся: -Тогда тоже будем прорываться. Хочешь, отправь баб в горы, а сам оставайся. Тут весело будет.
Илья размышлял ровно две секунды. Путь в горы для них был отрезан. А прорываться лучше в хорошей компании.
— Бот что, Панчо. Ты пока не говори своим друзьям. Чтобы враги ничего не узнали раньше срока. Но Маноло-Мясник уже здесь.

Слава о подвигах Маноло-Мясника докатилась до Мараньона с неслыханной скоростью. Миновав заставу, караван через полчаса въехал в поселок, и местные жители уже сбежались, чтобы встретить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102