Послышались какие-то выкрики, потом стук кованых башмаков по булыжнику. Углекопы. К одному из камней была привязана записка: «Ты не Иисус Христос. И мы не хотим подыхать из-за твоих грехов и твоего серебра. Забери иск!»
Гиллон забил окно досками и попытался уснуть, но ветер завывал в щелях и было холодно. «Бедняга Джем, каково-то ему там, на пустоши, – подумал Гиллон. – Не должен был я его туда посылать». Что-то очень плохо все начинало складываться.– О, господи, что же мне все-таки делать? – произнес он вслух.– Я скажу тебе, чего не надо делать, – заявила Мэгги. – Не надо идти на поклон из-за таких людишек. Если ты пойдешь на поклон, то пойдешь потому, что сам так решишь, а не из-за этих мерзавцев. А теперь будь умницей и спи.
Когда он проснулся, то не мог понять, уже день или еще ночь, потому что в забитое досками окно не проникал свет. Он вылез из постели и поднялся наверх, в комнату мальчиков – Джема там не было. Тогда он опустился вниз и отворил дверь на улицу. Дождь перестал, но ветер по-прежнему дул сильный. На. востоке небо начало сереть, предвещая появление солнца.«Засветлело» – так это называли тут. Ложная заря. Лишь намек, лишь проблеск наступающего дня. Никаких следов Джема. Сердце у Гиллона сжалось, словно его обложили льдом. Он увидел на полу кусочки льда и вспомнил все: как полетели камни, как разбилось стекло. Просто удивительно, что он так (быстро мог об этом забыть.– Вставай, – шепнул он в ухо каждому из мальчиков, – Джемми затерялся где-то на пустоши.Они сняли ставню с переднего окна. Надо бы ее вчера закрыть, подумал Гиллон. Теперь он всегда будет закрывать ставни.Надо бы. Казалось, в его жизни одни сплошные «надо бы». Они пересекли сад Белой Горлицы и веером разошлись по пустоши, держась на большом расстоянии друг от друга, но в то же время так, чтобы хорошенько ее прочесать. Сэм обнаружил Джема недалеко от перевала, в поросшей травою выемке, куда не задувал ветер, – Джем лежал, свернувшись калачиком. Его трясло. Когда Оэм перевернул брата, то едва узнал его. Одной рукой он держался за горло, словно хотел отвинтить себе голову. Он попытался что-то сказать, но раздался лишь хрип, тогда он поднял в воздухе шесть пальцев и снова что-то прохрипел.– Что это он? – спросил Сэм.– Шесть кораблей, – сказал Гиллон. – Значит, он спускался вниз и пересчитал их. – И почувствовал, как к глазам подступили слезы. Упрямец – такой больной и все-таки пошел.Братья сбросили с себя куртки и свитера, замотали в них Джемми, потом привязали его к ставне и понесли вниз с Горной пустоши, шагая быстро, но так, чтобы не растрясти его.– По-моему, дело худо, – сказал Эндрью. – По-моему, очень худо.Они несли его через фруктовый сад. Он открыл глаза и пальцами показал на молодые листочки. Яблони и вишни стояли в полном цвету. Когда его внесли в дом, Мэгги была уже на ногах и огонь в очаге ярко пылал. Она посмотрела на сына, потом на Гиллона.– Видно, он и в самом деле был болен, – сказала она.У дверей стояло несколько человек, и Гиллон подумал, они пришли посмотреть на следы ночного происшествия, но оказывается, они пришли за ним.– Где тебя носило? – спросил Уолтер Боун.– Джемми потерялся на Горной пустоши.– К тебе мистер Брозкок приходил.Сейчас это показалось ему таким маловажным.– Лорд Файф приглашает тебя в Брамби-Холл в субботу после полудня на чай. 7 – Принесите угля, – сказала Мэгги. – Столько угля, сколько собрать сможете.Сэм и Эндрью вышли из дома и зашагали по улице с плетенками для угля.– А ты, – приказала мать Эмили, – беги за своей сестрой Сарой.Они перенесли хорошую кровать из залы на кухню, поставили ее у очага и бросили туда весь уголь, какой у них был. Мэгги сняла с сына мокрую одежду и принялась растирать его сухим жестким полотенцем, пока не покраснела кожа. У огня лежали кирпичи, и, когда они нагрелись, Мэгги завернула их во фланель и обложила горячими кирпичами тело и ноги сына, а потом накрыла его. Затем она дала ему кружку горячего чая, который он с трудом выпил, но это вроде бы помогло.– Подогревай кирпичи один за другим, – велела она Гиллону, – пока он не начнет потеть.– Теперь – ты, – сказала она Йэну. – Я знаю, что ты воруешь в Обираловке…– Мама!..– Замолчи!.. Неужели ты думал, что я этого не знаю, мальчик? – Пожалуй, впервые Йэн хотя бы чуточку смутился. – Я не знаю, как ты туда пролезаешь и как ты оттуда выбираешься, но сейчас ты пойдешь туда ради твоего брата. И принесешь бутылку, а то и две лимонного сока – экстракта, понятно?– Ага.– Принесешь еще кулек бурого сахарного песку. Бутылочку глицерина. И бутылку хорошего виски.– У них нет виски.– Тогда обегай в «Колледж» и вели своему непутевому братцу добыть тебе бутылку виски. Мне безразлично, как он ее добудет. Все ясно?– Я никогда не забываю, что надо принести из Обираловки, – сказал Йэн. Он уже снова был самим собой.«Какой проныра, – подумала она. – Надо будет заняться им». Но даже и от проныры может быть польза. И Мэгги по крайней мере в одном могла быть уверена: он добудет то, что ей нужно. Ведь он же все-таки Камерон.Из кладовки Мэгги достала кусок солонины, который приберегала для тяжких времен, – животный жир на случай, когда ее мужчины совсем уж высохнут. Она обрезала два ломтика, положила их в кастрюлю с длинной ручкой, налила туда уксуса и подогрела; когда уксус начал пускать лузырьки, она вынула из него кусочки сала, чуточку остудила и затем приложила к горлу Джемми – по – кусочку с каждой стороны.С другого конца улицы явилась Сара.– Он сильно простыл. Продуло его на пустоши. Надо, чтобы он пропотел, тогда все будет в порядке, – сказала ей мать.– А что он делал на пустоши вчера ночью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166