Он вдруг застеснялся и отстранился от нее. К таким проявлениям чувств в Питманго не привыкли.– Что ж, желаю тебе счастья в таком случае. Только не забывай одного, – сказал отец. – Можешь выходить замуж за чужака, пожалуйста, но никогда не отрекайся от своих кровных. В конце концов, это все, что у тебя есть. Смотри. Никогда не забывай этого, Мэгги. Никогда не отрекайся от своих кровных.Он шагнул за дверь, даже не обернувшись, и побежал по улице. Она проводила его взглядом до конца ряда, как называют улицы в Питманго, затем дальше, пока он не свернул на Тропу углекопов, которая вела вниз, прямо к шахте. Теперь поселок из черного уже стал серым.
Она надела жакетку и подошла к зеркальцу, висевшему у окна. Жакетка сидела отлично, и лицо, глянувшее на Мэгги из зеркальца, не разочаровало ее. Она бы, конечно, предпочла, чтобы оно было не такое загорелое и худенькое, но подбородок был твердый, губы красиво обрисованы – нечто весьма необычное в Питманго, – широко посаженные глаза хоть и черные, но с огоньком, а волосы густые и блестящие. Словом, судьба не так уж плохо одарила ее, что правда, то правда. Никто ей этого не говорил, но она сама знала. В зеркальце появилась ее мать – она стояла на пороге и смотрела.– Вот чего я не пойму, так не пойму, – сказала мать, – ну, что ты из себя воображаешь?Что на это ответить? Она не знала. На улице стояло несколько пони, почти ослепших от работы в шахте, – они дожидались мальчика, который поведет их пастись на пустошь.– Видишь ли, – сказала она матери. – На свете есть лошади, которые работают в шахте, и есть скакуны. Так вот я хочу стать скаковой лошадью.Один из Хоуповых детишек играл на улице, пытаясь вылепить бабу из снега, пока он не почернел. Мэгги окликнула мальчика и дала ему полпенни, чтобы он сбегал к мистеру Джаппу и попросил его подъехать за ней на фургоне.– Никак ты не возьмешь в толк, что какая ты есть, такая уж и есть, – сказала ей мать. – Половина у тебя от Драмов, половина от Хоупов. И чего я никак не пойму, зачем это скакуну портить свою родословную с тобой.Неглупая у нее мать. Толстая и неряшливая, но неглупая.– Любая женщина может заарканить любого мужчину, – сказала Мэгги, – если только с умом за это взяться. Посмотри на себя.– Не забудь, что твой дед был рабом и носил железный ошейник. Правда, никто и не даст тебе про это забыть, можешь не сомневаться.Мать с улыбкой смотрела на нее. Мэгги улыбнулась.– Да, такая у нас с тобой кровь. Но кровь моего мужа не будет такой. И кровь моих детей тоже такой не будет.Мэгги укладывала последние вещи в саквояж. Она терпеть не могла этот саквояж – его шершавую поверхность, его вид, его запах. От него пахло угольной пылью и шахтой. Это было единственное слабое звено в ее снаряжении. Если бы она могла распроститься и с ним, тогда она бы полностью все отрезала – все связи с поселком, но ей не хватило для этого фунта, и вот теперь кусочек Питманго будет всегда с ней, куда бы она ни поехала. Она слышала, как мистер Джапп понукал лошадь, подгоняя ее вверх по скользкому склону из Нижнего Питманго. Пора было двигаться в путь.– А что же со школой-то будет? – спросила ее мать. – Кто будет учить детей?– Не знаю.– Значит, ты просто взяла и оставила маленьких детишек без учителя? И слова никому не сказала? И это называется учительница, которая всю душу вкладывает в свое дело!– Послушай, мама, за два года я дала этим детям больше знаний, чем они получили за пять лет до меня. Они уже выучили все, что могли.– И наседала же ты, наверно, на них – как всегда и во всем!– А разве я не обязана была это делать? Все-таки выучились-то они у мисс Драм.– Не удивительно, что они не любили тебя.– Ну что ж, я тоже их не любила. Я учила их только, чтобы добиться, чего хочу, и добилась.Вещи были уже уложены, и она отнесла саквояж к двери.– Завтрак я тебе оставила, – сказала Мэгги. – И оставила хорошего сыра: он как раз тебе по зубам.– Ох, вот это славно.– Прости, что у нас с тобой так получилось и мы поцапались. Счастья мне все-таки, может, пожелаешь?– Угу, – сказала мать, – пожелаю.Но при этом ни мать, ни дочь и шагу не сделали друг другу.– Где ты собираешься добывать себе этого распрекрасного мужа?– Где-нибудь на севере, где-нибудь в горах – там, где юдей на колени не ставили.– Ох, и ерунду же ты говоришь, Мэгги. Все шотландцы на коленях стояли. Спроси твоего папаню. Такая уж у нашей страны судьбина, – сказала мать, но Мэгги лишь покачала головой.– Нет, неправда. Шотландия, может, и потерпела поражение, но чтобы все шотландцы – нет.На улице послышался скрип колесных тормозов и звяканье металла – мистер Джапп был у дверей.– Что ж, прощай, мать. – Но обе так и не сдвинулись с места. – Когда в следующий раз встретимся, я уже буду миссис Так-бишь или Этак-бишь. Миссис Так-бишь с Нагорья.– Надеюсь, разговаривать-то ты с нами будешь.– Разговаривать? Я жить с вами буду.Мистер Джапп не стал утруждать себя и стучаться, а просто, как это принято в шахтерских поселках, распахнул дверь.– Ну, кого везти в Каудекбит – хозяйку или барышню?– Думаю, если посмотришь, сам догадаешься, – сказала Мэгги.Он окинул ее взглядом с головы до ног.– Да уж, прямо скажем, что так. – Он впервые увидел, что перед ним не девочка. Джапп указал на саквояж. – Это, что ли? – Поднял его, отнес в фургон и вернулся. – Я там рыбу везу, но эту сумку она не испортит. Поехали, что ли? Давай твою руку, Мэгги.Она не дала руки.– Я тебе не Мэгги, а мисс Драм.– Чего-о?– Мне сегодня шестнадцать лет исполнилось, я теперь совершеннолетняя.– Чего-о?– Я сама учу детей в школе и сама зарабатываю себе на жизнь, так что будь любезен называть меня мисс Драм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166