– Послушайте, Уиттейкер, – прервал он, подавив в себе желание схватить старика и встряхнуть его хорошенько. – Как можно быть таким эгоистом? Мне казалось, что вы любите Келси.
Тим попробовал запротестовать, но Брэндон жестом остановил его. Слова, как говорится, ничего не стоят. Нужны доказательства.
– А если любите, – продолжил Брэндон, – то не заставите ее пойти на это. Я уверен, она так или иначе найдет деньги, но какой ценой? Вы что, хотите, чтобы она заложила свои украшения? Хотите, чтобы она по уши влезла в долги, да еще под невероятные проценты, взяв деньги у какого-нибудь бессовестного ростовщика?
Брэндон чувствовал, как с каждой секундой в нем нарастает злость. Он читал Тиму нотацию, и его собственная лекция помогала ему увидеть жизнь Келси во всей ее уродливой правде. Заложить украшения? Да это, наверное, уже давно сделано. Он никогда не видел на ней никаких драгоценностей, если не считать подаренного Дугласом обручального кольца. За свои двадцать шесть лет она наверняка побывала в ломбардах столько раз, сколько любая другая женщина за всю свою жизнь. Год за годом она билась, чтобы не дать своему папаше пойти ко дну.
– Но побойтесь Бога, – закончил свою речь Брэндон, уже почти не скрывая отвращения. – Это же не ее долги. Это ваши долги. И приносить жертвы должны вы, а не ваша дочь.
Отец Келси уперся в Брэндона долгим взглядом и молчал. Потом перевел взгляд на свои руки, сложенные на коленях. Разжав кулаки, он принялся разглаживать смятую бумажку, положив ее на бедро. Когда он снова посмотрел на Брэндона, у него блестели глаза.
– Моя маленькая девочка, – хриплым голосом проговорил он. – Вы знаете ее женщиной, Брэндон, а я помню еще, как она была моей маленькой дочкой.
Искренняя боль в голосе старого человека тронула Брэндона, и весь его гнев и раздражение перегорели, как детский фейерверк. Тим не прикидывался, не изображал сентиментальности, от которой Брэндону накануне хотелось заскрипеть зубами. Нет, ему было больно, по-настоящему больно.
– Означает ли это, что вы пойдете? – спросил Брэндон.
Но старик, казалось, совсем ушел в свои мысли.
– Знаете, – сказал он с задумчивым видом, – ваш брат никогда не требовал, чтобы я пошел к докторам…
И это тоже не удивило Брэндона. Но, странное дело, именно то, что он не удивился, испугало его. Зная теперь достаточно о методах Дугласа, Брэндон понимал, что брату, вероятнее всего, было решительно наплевать, что будет с отцом Келси. Болезнь позволяла держать Тима в зависимости, превращая его в раболепного лакея. А главное, выступая в роли великодушного спасителя, Дуглас получал возможность требовать от Келси послушания и бесконечной благодарности.
От этих мыслей к горлу подступила тошнота.
– Я не мой брат, – несколько громче, чем это требовалось, проговорил Брэндон.
– Все считают, что, если я только соберусь с духом, мне ничего не будет стоить встать на ноги без посторонней помощи.
Тим повернулся лицом к Брэндону, и в его растревоженных глазах Брэндон прочитал такую трезвую тоску, что был потрясен. Да, эти годы были далеко не сладкими для отца Келси.
– Но у меня никогда не получалось. Как бы мне ни было худо. На этот раз, когда Келси… когда Дуглас… – он громко вздохнул и нервно потер лицо, – на этот раз я подумал, что все, дальше некуда, и подумал, что, может быть, смогу собраться с духом, но…
Брэндон откашлялся. Если поддаться жалости, то ничего хорошего не получится, нужно постоянно напоминать себе об этом.
– Вам нужна помощь, Тим. Самому вам не справиться.
– Знаю. – Отец Келси проговорил это слово, закрыв рот ладонями, и оно прозвучало, как разбившееся стекло. – Знаю.
– Итак, вы пойдете?
Старик отнял руки от лица.
– Да, – промолвил он, медленно наклонив голову в знак согласия. – Ради нее пойду.
После ухода Тима Брэндон не находил себе места. Так много нужно было сделать, столько накопилось неотложных дел, а он никак не мог сосредоточиться. Из своего окна в башне он смотрел, как маленький автомобильчик Тима лавирует на крутых поворотах дороги, и с облегчением вздохнул, когда тот наконец скрылся из виду, к счастью не столкнувшись с Келси, которая вот-вот должна была вернуться после встречи с Фарнхэмом. Они провели вторую половину дня в городе, осматривая подобранные ею места для строительства его нового административного здания.
Пора бы ей уже вернуться, в самом деле! Брэндон посмотрел на часы и поблагодарил Бога за то, что может сделать хотя бы это.
Почти восемь. Скоро стемнеет.
Будем надеяться, что она поспешит. Похоже, собирается гроза.
Со времени несчастного случая он беспокоился обо всех, кто ездил в такую погоду. Особенно о Келси.
Так он стоял у окна и ждал, не сводя глаз с дороги. Набежавший ветер покачал головками львиного зева, потом невидимой рукой провел по высокой летней траве. Верхушки деревьев засуетились, зашептались, как нервозные старые девы, а небо было как будто из ртути – плотное, мокрое, серебристое.
Он знал, о чем это говорит. Скоро разразится настоящая буря. Очень скоро. Он сжал зубы и попытался представить себе, что делается там, дальше, на Клифф-роуд.
Но это же смешно! Может быть, она решила переждать грозу в Сан-Франциско. И она вовсе не обязана звонить и предупреждать меня. Я же не опекун ей.
Брэндон плюхнулся в кресло у рабочего стола и от нечего делать открыл ящик. Ничего, кроме писчей бумаги и почтовых марок. Неужели Дуглас совсем не работал здесь? Брэндон задвинул ящик и открыл следующий.
Я не опекун для Келси и уж тем более для ее отца. Тогда почему я готов выкинуть пять тысяч долларов на оплату его проигрышей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51