— Увидимся позже. Пожелайте спокойной ночи спящей красавице, — и вышел вслед за женщиной.
На улице похолодало, и налетевший ветерок заставил деревья перешептываться, друг с другом. Большинство костров потухло, а те, что остались, доживали последние минуты, едва дыша раскаленными угольками. В небе царствовала полная луна — яркий, бело-желтый круг на фоне звезд, окрашивающий небеса темно-индиговым цветом.
Я немного запьянел от пива и хотел спать.
Алике остановилась и посмотрела на меня, положив руки на бедра, такая привлекательная и желанная в лунном освещении. Теперь она уже не напоминала мне подругу моей юности. Было лишь небольшое сходство, слабый, тонкий намек, отдаленные отголоски воспоминаний о прежней молоденькой девушке. Мы искали и не находили подходящих слов, стояли молча, разглядывая друг друга, пытаясь понять, какие перемены произошли в каждом из нас.
Первой нарушила молчание женщина:
— Я живу на Сосновой улице, в одном из старых домов. Они сохранились, что самое удивительное, лучше новых строений. — Почему-то мне пришло в голову, что как-то нет смысла в том, что дома — без хозяев; они стоят абсолютно свободные в ожидании жильцов. Тогда почему люди ютятся в палаточных городках, жгут по ночам костры, как бесприютные беженцы?
Мы отправились в путь, и я постоянно ощущал присутствие дорогого мне человека, даже не видя ее, боролся с желанием обнять эту изящную фигурку, прижать к себе, как делал это двадцать лет назад.
Давным-давно мы выходили на прогулку в поисках сухого леса или поля, чтобы спокойно поцеловаться, обнять друг друга или заняться любовью. Господи, мне кажется, что минули века, а не два десятка лет…
И тут до меня дошло, что Алике взяла меня под руку.
Может, нам надо было остановиться и пройти к холму, где, насколько видел глаз, еще сохранились остатки большой ухоженной лужайки. И там, в обманчивом белом свете, заняться любовью?
Не успел я повернуться к женщине, как весь внутренне собрался натренированное тело и разум профессионального солдата пришли в полную боевую готовность, мгновенно отреагировав на появление смутных очертаний человеческих фигур. И вот уже глаза смогди различить пятерых крепких мужчин, одетых в джинсы и безрукавки, демонстрирующих крепкие бицепсы. При дневном свете, как мне кажется, можно было бы различить их татуировки и блеск грязных, сальных волос.
Алике судорожно вздохнула и непроизвольно прижалась ко мне. И лишь только тогда я обнял ее.
Мои глаза, привычные и к яркому освещению и к полной темноте, увидели трех мужчин, явно латиноамериканцев, одного африканца и еще одного, непонятно какого-роду-племени. Он казался похожим на азиата, но был более ширококостен и широколиц. Трое из бандитов держали ножи, а двое других большие дубины, выпиленные из толстых стволов деревьев, что росли у подножия Болин Крика. Или нет, теперь, подойдя ближе, можно было с уверенностью сказать, что в руках одного мужчины находилась дубина, а у его напарника огромный корень, крепкий и довольно грозный на вид. Мальчишкой я тоже вырезал подобные игрушки.
Непонятного происхождения уродец вышел мне навстречу, тыча в мою сторону ножом с длинным узким лезвием, что в лунном свете блестело, как хорошо начищенный металл.
— Ах, какая чудная милашка. — Его глаза неотрывно смотрели на низ живота Алике. Гнусная, неотесанная скотина, да и остальные были не лучше.
Они тоже пялились на Алике. Я почувствовал, что моя подруга вся сжалась в комок, но не дрожала.
Голос женщины не выдал ее внутреннего напряжения:
— Оставь нас в покое, ублюдок.
Один из бандитов хрюкнул И, сунув руку в пах, начал поглаживать низ живота — тонкий намек, я бы сказал.
Уродец засмеялся:
— Вот что я тебе скажу, сынок: оставь свой кошелек на земле и топай отсюда. Мы отпустим твою кошечку, как только закончим с ней.
Алике напряглась еще больше, прекрасно понимая, что за этими словами последует расплата. Но вот одного она не знала наверняка, кто будет платить — она или я.
Наверно, женщина ждала от меня каких-то действий. Может, Алике уже прошла через подобное испытание, когда ее эскорт трусливо убежал, оставив свою подопечную на растерзание таким вонючим псам…
В жизни каждого человека есть темные пятна, какие-то детали, о которых никто не говорит и о которых страшно спрашивать. Какого черта ты ходишь по этим улицам, Алике? Как ты защищала себя до этого? Но сейчас спрашивать об этом не было времени.
Я подумал о маленьком пистолете, мирно лежащем в кармане, и тут же отмел эту мысль. Вокруг живут люди, не виновные ни в каких прегрешениях, да и кроме того, тогда мне придется отчитываться перед сетью о применении огнестрельного оружия, писать рапорт для сиркарской полиции и саготов…
Бог ты мой, сколько возни… Я твердо произнес:
— Лучше не делай этого.
Уродец процедил сквозь зубы:
— Ты не очень большой мальчик, чтобы помешать нам, приятель. — Бандиты стояли, сверкая широко открытыми глазами, а некоторые из них ухмылялись. Ждут… Алике учащенно задышала, и теперь я понял, что она напугана и хочет убежать, не желая оставаться рядом со мной.
Положив ей руку на бедро, я оттолкнул женщину от себя, услышав, как моя попутчица споткнулась и смущенно забормотала. Затем повернулся к пятерым мужчинам:
— Ну ладно, слишком поздно.
Лунный свет освещал нас, и отчетливо можно было разглядеть мою одинокую изломанную тень, стоящую перед пятью толстыми, здоровыми пятнами, а вдалеке маячил хрупкий женский силуэт. Она не убежала и стояла, ожидая меня, сама не зная зачeм. Может, Алике подумает вернуться в бар и привести подмогу, пока я буду бороться с ними?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121