Судно на полной скорости, подвергая бортовой груз нагрузке в 9 или 10 g, оторвалось от земли, быстро набрало высоту и покинуло гостеприимные объятия планеты. Огонь, пламя, огромный столб в небе… Длинный хвост водородного пламени, моргнув, исчез, когда корабль миновал отметку, где горение поддерживала атмосфера, и сменился ярким желто-белым свечением. Это водородная плазма выходит из сопла, теснимая ядерной турбиной. Неэффективно, зато практично. Где-то наверху ракету ждал звездный корабль.
А мы, наивные души, раньше называли наши ракеты звездными кораблями. Идиоты, потому как лучшее название для них — выдолбленное из дерева летающее каноэ.
Хани переместила руку — теперь она нежно поглаживала бедро. Ей уже известно, что рано или поздно я закончу любоваться закатом.
Стояла чудесная темная ночь, и мы, уставшие и вымотавшиеся за день, лежали в моей большой, удобной постели. ГладкаяJ влажная спина девушки прижималась к моей груди. Я обнял Хани, поместив ноги между ее бедер. Можно было ощутить биение сердца девушки, будто внутри нее барабанщик неумолимо отстукивал боевой марш. Я все еще бодрствовал, поэтому она не имела права засыпать и ожидала, когда оживут мои руки, придет в движение мое тело, касаясь ее изящной фигуры.
Интересно, поступлю ли я таким образом. Гибкое тело Хани, ее маленькая, упругая грудь, гладкая кожа всегда возбуждали меня, придавая силы, заставляя сделать больше, чем рассчитывал. Я смотрел на ее лицо, смутно видневшееся в беспросветном мраке ночи, медленно двигавшееся в ритме нашего танца любви, заглядывал в ее глаза, огромные, темные и серьезные. «Все ли я правильно делаю? — казалось, спрашивали они. — Ты счастлив со мной?» Ответ положительный на оба вопроса, если, конечно, есть на свете такая вещь, как счастье. Интересно, а что Хани сама думает об этом? Легкая улыбка, иногда появлявшаяся на ее губах, искорка удовольствия, мелькавшая на лице, капельки пота на лбу и верхней губе, маленькая ручка на моей ягодице, когда она лежала, поглощая мой оргазм, позволяли мне полагать, что ей приятно.
А. может, Хани думала, что в один прекрасный день все закончится, и она вернется домой на свой тропический остров с карманами, полными денег.
Больше ей уже никогда не придется лежать под громрздким белым мужчиной, что стонет и вздыхает, когда его семя извергается в нее.
Эту наложницу мне, если честно, ни с кем не сравнить. Я помню и о Дженис и Мире, моих бывших пассиях, сейчас, наверно, спящих где-то в других лачугах. Может, они радуются, что я приглашаю к себе Хани гораздо чаще, чем их. Хорошая штука — свободная любовь — никаких обязательств. А насчет преимуществ моего внимания: еще можно поспорить.
Не исключен и такой вариант, что индонезийка сожалеет о моей привязанности и неусыпном внимании к ней. Хани прекрасно известно, что мои бывшие наложницы вернуться домой такими же богатыми, как и она, хотя ей приходится много работать, а они могут спокойно спать в своих узеньких, уютных постельках.
Это было много лет назад. Алике… Ее звали Александра Морено. Высокая, тоненькая девушка-подросток, угловатая, с копной вьющихся черных волос, серьезно-вопрошающими черными глазами, порождение мира, лежащего в руинах…
Кем мы станем, когда вырастем? Этого не знал никто. Мир рассыпался прахом еще до того, как мы повзрослели, чтобы строить такие планы.
Мы гуляли с Алике рука об руку, глядя на полную луну, на большой темный шрам на ее поверхности, совсем недалеко от Тахо, где однажды что-то взорвалось, осветив спутник ярко-голубым пламенем.
Мы бродили по ночным руинам, задрав головы, любуясь мертвенно-голубой Луной, не замечая мерцающих обломков человеческих космических кораблей, обреченных на бесконечное скитание по орбите. Вечная память о тех, кто погиб, защищая родную планету…
Мы сидели на какой-то вечеринке, забившись в угол, накачанные сигаретным дымом и ликером, целовались; активно работая языками, лаская друг друга, пытаясь разобраться в анатомическом строении партнера.
Я хорошо помню ту весеннюю ночь, заросшее сорной травой поле недалеко от развалин нашей школы. Расстелив старое одеяло, мы сбросили одежду и начали испытания.
Нам все казалось необычно волнующим, ужасно пугающим, но тем не менее прекрасным… Алике широко распахнутыми глазами смотрела на меня, когда я взобрался на нее, давая мне ясно понять, что напугана, но не желает останавливаться.
Мы занимались любовью еще несколько раз после этого, летом, а осенью начались вступительные экзамены. Я прошел — она нет. Помню свою решимость, когда признался ей, что уезжаю учиться, ее слезы, се прощальные слова о том, что все понимает. Алйкс даже пришла на вокзал проводить меня.
Мы договорились писать друг другу, но позже это оказалось невозможным. А потом выяснилось, что Земля почти мертва, а многие ее обитатели погибли. Большинство из них остались живы лишь потому, что поступили на службу в легионы спагов.
Нам приходилось туго. Мы уставали, сражаясь в скалистых раскаленных пустынях Австралии, млели в вакуумных скафандрах под немыслимыми красно-черными небесами Марса, в сырых джунглях Альфа-Центавра А-IV. А сколько бьшо других планет, других миров, других сражений.
— Интересно, где сейчас Алике — вышла замуж, завела детей? Да, скорее всего. Любопытно, что представляет из себя ее муж и понравится ли он мне, когда я вернусь домой?
Сейчас, с высоты прожитых лет и перенесенных испытаний, мои воспоминания кажутся мне поблекшими и далекими, а мои усилия — нелепыми юношескими ужимками. А ведь раньше я наивно полагал, что мои чувства к Алике никогда не остынут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121