Они пасовали друг другу молча, соблюдая правила игры.
Чуть дальше группа людей в скафандрах столпилась вокруг распростертого на земле человеческого тела. By Чингда склонилась над своим поверженным солдатом, пытаясь расстегнуть его скафандр и рассмотреть повреждения. Глянув поверх ее плеча, я увидел небольшую пробоину, а под ней кровоточащую рану на правой стороне груди, у основания грудной клетки. Что бы там ни было, печень была задета.
— Как это получилось, сынок?
Солдат взглянул на меня — маленький коричневый человечек, страдающий от боли, старающийся не обращать на нее внимания. Он очень смутилcя:
— Я, гм, пытался поменять в оружии магазин и выстрелил себе в грудь…
И засадил пулю себе в печень.
— Они помогут тебе.
— Простите, сэр. — Солдат дернулся, когда By ввела в рану диагностический зонд. Она взглянула на меня, но из-за шлема я не увидел выражения ее лица: — В общем, неплохо, внутреннее кровотечение остановилось, выход пулевого отверстия затянулся, так что мы можем не отправлять его в госпиталь.
Я улыбнулся, зная, что улыбку, скрытую шлемом, никто не увидит:
— Хорошо, — и вновь повернулся к раненому: — Солдат.
— Сэр… — Я ясно ощущал напряжение в его голосе и как тот стиснул зубы, когда By вложила антисептик в его грудь и тот начал действовать, обжигая и дезинфицируя рану.
— Береги себя.
— Ой… Ах, простите. Да, сэр.
— Мы поговорим об этом по возвращении.
— Да, сэр, — сквозь боль проступило облегчение.
* * *
Четверо наемников: я, Соланж, By Чингда и Джимми Диц сидели на корточках в темноте, разглядывая горящий город; солдаты вокруг нас строились в боевой порядок, ожидая приказа и окончания нашей беседы.
В наш разговор вмешалась Татьяна Вронски, чей голос послышался в наушниках:
— Хорошо, слушайте мой приказ: войдите в город, прочешите его, убейте всех, кого найдете, ручным оружием, уничтожьте крепость, убейте ее защитников. Пленных не брать, но вышедших из пределов досягаемости оружия не преследовать.
Я закусил губу: — Условия ведения боя?
— Уничтожить крепость, джемадар-майор, любыми средствами.
— А, заложники?
Последовало недолгое молчание, затем она повторила: — Любыми средствами!
— Понятно.
Риссальдар отключилась от сети, а мы остались стоять, повернувшись друг к другу. Диц прошептал:
— Почему, они не используют осадное орудие? Один удар, и нет крепости!
Я пожал плечами:
— Не знаю. Соланж пробормотала: — Ну, не собираются, же они все сжечь дотла.
— Нет, будет много уцелевших. Через тысячу лет никто не поверит, что мы захватили это дерьмо и оставили всего один процент населения.
Я вмешался в разговор: — Приказ 5/5 3 бета. Пошли!
Этот разговор случился за час до того, как маленький зеленый народец отправился в ад к праотцам или убежал. По черной, выжженной равнине, прижимая к груди детей, во весь дух мчались хатайлийцы. Они неслись, открыв в ужасе темные рты, и восходившее красное солнце отбрасывало от них длинные тени. Мы оставили по периметру наблюдателей. Их задачей являлось успокоение тех, кто попытается взять оружие. Только через некоторое время до туземцев дошло, что от них требуется.
Кэти Ли, Соланж и я медленно прогуливались среди дымящихся обломков, что скрипели и хрустели под нашими ногами, как разбитая посуда. На улицах было полно битого кирпича и стекла — здания рухнули прямо на свои фундаменты. Следом шли наши личные ркталы, солдаты вели себя осторожно, хоть и знали, что работа уже сделана.
Кэти Ли пнула носком ботинка изуродованный труп хатайлийца, перевернула несчастного и посмотрела в его глаза, устремленные в никуда, на открытый рот. Не слишком он походил на человека, но все же в нем было что-то общее с нами.
— Похоже, ему не очень нравилось то, что здесь происходило, констатировала Кэти.
Соланж рассмеялась: — Похоже…
Столица Хатайли, как и остальные города, где мы побывали, весь этот гордый, возвышенный труд и та плоть, что создала его, канули в лету. Иногда я все еще вспоминаю дни, когда мы с Алике бродили, как потерянные дети по развалинам Чепел Хилл. Мне часто кажется, что маленькая ручка подруги детства все еще лежит в моей ладони.
Перед глазами встало ее лицо, смотрящее мне вслед, когда я уходил в то последнее солнечное утро…
Я встряхнулся и приказал себе: «Забудь об этом, Алике уже нет, того, о чем ты думаешь, никогда не было». Но не могу же я терять все чудесные воспоминания детства только из-за этого…
Мы продолжали наш путь, выбирая дорогу среди развалин сторожевой башни, последнего оплота защитников, где вожди Хатайлии дожидались своей горькой участи. Думаю, этот день действительно оказался для них горьким и последним в жизни, потому что из-за их амбиций умерло множество ни в чем не повинных людей, которые могли быть счастливы и процветали бы под опекой расы господ. Не под благотворной опекой, пристальной и внимательной, а под небрежной.
Говорят, лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Спросите-ка лучше об этом жителей захваченных планет, поинтересуйтесь у мертвых, стали ли они счастливее. Узнайте у мертвых детей, хотели ли они умереть, чтобы их родители оценили вкус свободы.
Мы пробрались мимо рухнувшей памятной арки, прошли по коридору, пол которого был усеян кусками мяса, обломками костей, и отыскали заложника.
Помещение было надежно укреплено. Оно находилось в глубине замка, его стены все еще стояли, хотя верхние этажи, благодаря нам, уже развалились.
Там лежали мертвые хатайлийцы, но без следов внешних повреждений, умершие от контузии или удушения. По крови в носу, в глазах и ушах можно было судить о наличии тяжелых внутренних травм, а их одежда оказалась испачкана как раз в том месте, где предположительно располагались анус или клоака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121