Замойцев, он же Подволоцкий, он же Юродивый, очень долго не открывался. Недели через две после того как его арестовали, он попросил сочинения Ленина. Вот на этом Кирилл его и поймал.
– Чтоб наш человек, коммунист, читал в такой обстановке Ленина? Нет. Это не выйдет. А ну-ка покажите его Егору Куваеву.
Егор Куваев после свидания вернулся весь развинченный. Он попросился на личное свидание к Кириллу и, когда они остались вдвоем, глухо проговорил:
– Казни или миловай… А я ведь другой стал. Тело, может, у меня старое, прошлое, а душа другая. – И рассказал, как он пьянствовал в горах среди жителей землянок и как там встречался с Юродивым.
– Молчи о себе. Не только ты попался ему на удочку, а люди более опытные, чем ты… вот, например… – Кирилл хотел было сказать «Лемм», но промолчал. «Того, старого дурака, надо спасать», – подумал он.
Уличенный при очной ставке, припертый к стене фактами, как уж вилами, Юродивый сознался, что он действительно Подволоцкий, участник карательных экспедиций Колчака. Но от подробных показаний отказался, заявив, что разговаривать будет только с Кириллом Ждаркиным.
– Цену набивает, – решил Кирилл. – Хорошо. Мы его прижмем вдвоем с Богдановым.
Лицо у Подволоцкого было незабываемое, своеобразное: низкий лоб, заросший волосами; расплющенный нос с широкими ноздрями; рот большой, с сочными, толстыми губами.
И как только он переступил порог кабинета, Богданов шепнул Кириллу:
– Я его где-то видел.
– Здравствуйте, – проговорил Юродивый осипшим голосом.
И в ушах Кирилла вдруг прозвучали когда-то сказанные глухие и далекие слова: «Пускай показнится и задушится».
– А-а-а, – невольно протянул он, и тут же перед ним ярко встала картина: извилистая горная дорога, удар в затылок, падение с лошади, затем чьи-то руки взяли Кирилла и понесли в сторону… потом туго затянутая петля на шее, бред… больница. – А-а-а, – протянул он и, бледнея, поднялся, пошел навстречу Юродивому. – Да мы с вами, кажется, давно знакомы?
– Не кажется, а знакомы, – ответил Юродивый. – Несколько раз виделись. Последний раз в Полдомасове. Я речь говорил.
– А еще? В более интимной обстановке – не виделись ли?
– Ах, вы о том… Ну, там вряд ли вы меня видели. Ведь тогда я вас ударил молотком по затылку. Крепкий у вас затылок. Медный.
– Говорят, медный бывает только лоб. Ну, что ж вы хотели нам сказать?
Юродивый-Подволоцкий указал, что по происхождению он галичанин, являлся одним из руководителей так называемой «Военной организации Украины», центр этой организации находился в Киеве, организация эта существовала уже несколько лет и состояла почти целиком из «поддельных коммунистов», прибывших из-за границы, главным образом из Польши.
– Члены нашей организации вступали в партию коммунистов за границей и с партийным билетом в кармане перебрасывались на Украину. Здесь они находили своих друзей, бывших боротьбистов, которые когда-то целиком вошли в коммунистическую партию под лозунгом: «Сольемся, разольемся и зальем большевиков». Две основные задачи стояли перед нами: первая – разложить партийные организации за границей, и вторая – подготовить вооруженное восстание на Украине в первую очередь и смежных с ней республиках – во вторую… – И Подволоцкий развернул перед Кириллом и Богдановым картину действий «Военной организации Украины», в которую входили не только те, кто прибывал из-за границы, но и украинские так называемые «националисты», «боротьбисты», «укаписты». Оттуда, с Украины, нить организации тянулась дальше – во все крупные города Союза в Москву. – Свои люди сидели не только в сельских советах, деревенских ячейках, но мы стремились посадить своих людей и в Академию наук, и в Совнарком, и в Коминтерн.
Богданов, слушая Подволоцкого, все время шагал по кабинету и трепал свои лохматые волосы, еле удерживаясь, чтобы не выкрикнуть: «Какие мы были слепые! Как это мы всего этого не видели?…»
Он послал записочку Кириллу:
«Кирилл! Об этом надо немедленно же передать в Центральный Комитет партии Украины. Ведь это же целая сеть».
Кирилл в перерыве сказал:
– Брось. Ты думаешь, Подволоцкий дурак? Так вот тебе все и выложил. Торгуется. Надо полагать, что он нам открыл то, что уже известно ГПУ Украины.
И после перерыва Кирилл, совсем не удивленный показаниями Подволоцкого, сказал ему:
– Мы вам дали много времени на рассказы о том, что делает вообще ваша организация. Теперь вы расскажите-ка мам, что делали вы.
– А я делал то же, что и каждый член нашей организации, – ответил Подволоцкий и заметно сник, но тут же выправился и снова с достоинством посмотрел на Кирилла.
– Видите ли, вы слишком многое берете на себя. Слишком героями выставляете себя, – спокойно заговорил Кирилл. – Ведь нам же известно, что при такой ломке, какую производит в стране наша партия, неизбежны и ошибки и издержки. Мы же знаем, что крестьянин, который привык жить в своем хозяйстве, при своем загончике, идя в коллектив, колеблется, отступает и наступает. А вы и эти колебания-отступления приписываете своим действиям, или, вернее, воздействиям. Уж слишком героями себя рисуете.
Подволоцкий улыбнулся и, презрительно скосив глаза, проговорил:
– Там, где рана, там и микроб. Мы ваши ошибки превращали в наши боевые участки.
«Попал в кон», – подумал Кирилл и неожиданно спросил:
– А Жаркова вы знали?
Подволоцкий снова презрительно скосил глаза.
– Это вопрос не совсем умный. Я также могу вам задать вопрос: а Сергея Петровича Сивашева вы знаете?
– Ну, да. Это я к тому, что вот Жарков в своих показаниях говорит, что вы бывали у него в кабинете, в крайкоме партии, и читали там документы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112