Жаль дубака нашего перевели, так бы ещё лэвэшек затянули.
– Да ничё, ноги со временем один хер найдём, щас тем более Гера дежурит, с ним можно побазарить, – сказал Бандера и позвал остальных семейников, ходящих туда-сюда от стенки до стенки. – Антон, Леший… – и повернувшись к Витяю добавил: – Надо сказать им, чтобы вели себя с ним нормально. Ато Леший его точно заклюёт…
– Базара нет… – согласился Витяй.
Когда они вернулись в камеру, Юрий уже сидел на шконке одетый. Он прилёг уже под утро и сразу уснул. Бандера заметил его слипающиеся глаза, и сам предложил ему отдохнуть на своей шконке.
– Чё ты в штанах со стрелками по хате тусуешься, – дружески обратился к нему Витяй и полез в свою спортивную сумку. – На вот костюм тебе спортивный, в нём и валяться можно.
Юрий взял вещи из рук Витяя и вопросительно посмотрел на Бандеру.
– Одевай-одевай. Чё ты? Удобней же, – сказал тот и, обращаясь к кому-то у стола, громко сказал:
– Петрович, поставь-ка воды вскипятить. Надо пожрать чё-нибудь…
– О-о да-а, – обрадованно подхватил Леший и, достав чашки, стал потрошить в них пакеты с сублимированной китайской лапшой.
Юрий не ел уже очень давно и один вид этого студенческого блюда, к которому на воле бы даже не притронулся, вызвал у него обильное слюноотделение. «Неужели эти парни приняли меня к себе и я сейчас поем с ними?!» – думал он, одеваясь в предоставленный ему спортивный костюм. Он с трудом дожидался, пока запарится эта еда, сглатывая слюну. Он сейчас и баланду уже ел бы с удовольствием. А когда Леший, порезав заточенной ложкой хлеб, стал нарезать головки лука и чистить чеснок, Юра даже отвернулся к окну, чтобы окружающие не видели выражения его лица.
Наконец Леший, усевшись на расстеленных на полу и покрытых одеялами матрасах, позвал остальных и все стали рассаживаться вокруг импровизированного стола по-турецки.
– Присаживайся. Чё ты? Не стесняйся, – подбодрил стоявшего в нерешительности Юрия Витяй.
Бандера немного подвинулся и показал ему на место рядом с собой. Пока Юрий усаживался все уже начали есть. Помимо чашки с хлебом и нарезанным луком, с лапшой были три чашки, и ели Леший с Антоном с одной. Витяй ел один, и первый знакомый Юрия Виталий тоже ел один и жестом пригласил его. Юрий взял лежащую возле него ложку и потянулся за хлебом.
– Слышь, погоди, погоди, – остановил его руку Леший, – давай поговорим.
У Лешего было серьёзное лицо и все перестали есть, ожидая если не какой-нибудь предъявы за что-то, то серьёзного разговора.
– Вот ты уже взрослый парень, – начал Леший с самым серьёзным видом и спросил, глядя прямо в глаза Юрия: – С девчонкой у тебя уже всё было, наверное?
– Ну да, – удивлённо ответил Юра, не понимая, почему его спрашивают об этом.
– Ну, а за письку её рукой трогал? – всё так же серьёзно спросил Леший, сделав при этом характерный жест рукой.
Юра непроизвольно убрал руку от хлеба. Он знал, что в тюрьме законы жестокие и от зеков можно ожидать всего, поэтому решительно ответил:
– Не-ет.
Но все вокруг почему-то дружно засмеялись и опять принялись за еду.
– Ты завязывай угарать над своими, – улыбаясь, но стараясь быть серьёзным, сказал Витяй. – Человек в первый раз попал, и сразу к строгачам.
– Ты ешь-ешь, не слушай его, – кивнув на смеющегося Лешего, сказал Бандера. – Если он спросит у тебя, носил ли ты в школе пионерский галстук или ещё что-то в этом роде, не обращай внимания. Приколи лучше за свободу. Чё там нового?
Юра тяжело вздохнул, свободы он теперь был лишён. Но, собравшись с духом, стал рассказывать, не забывая при этом орудовать ложкой и аппетитно жевать черный хлеб.
* * *
Шаповалов сидел в своём кабинете и внимательно слушал осведомителя.
– Ну вот, значит, – продолжал Шкотов, – а как чаю попили, Солома, значит, и говорит: «Выручайте, братцы. У меня возможность есть сорваться. Бабки нужны». Все сразу замолчали, ну кому же охота бабки чужому человеку давать. Там-то наверняка сумма будет на откуп немаленькая. А Протас, значит, спрашивает: «Много надо?» А Солома на всех смотрит и говорит: «Двадцатку надо зелени, если поможете собрать, никого из вас не забуду. На свободе-то я гораздо больше могу для вас сделать».
– Ас собой Солома ничего не приносил? – спросил Шаповалов.
– Да не-е. Чем он может подогреть эту хату? Они ему сами денег дали с собой, штук двести кажется, и коробку конфет ещё.
– А чё ж денег так мало дали? Двадцатка зелени – это больше пятидесяти лимонов, по-моему, – съязвил Шаповалов.
– Насчёт бабок, сказали, проблемы у самих. Только Протас сказал, что поможет, чем сможет. Но много не обещал, сказал, что сам в попандосе по бабкам. А ещё и зато, что поможет немного деньгами, тут же с просьбой к Соломе обратился. Ну там, девку какую-то чтоб не чмырили, чтоб Солома проконтролировал.
– Чё за девку?
– Соседку Протаса. Шеляева фамилия. Недавно закрыли, ни за хер походу. Протас с женой по телефону седня утром разговаривал, та ему рассказала. Вот за эту Шеляеву и просил. Как зовут не знаю.
– Да это хрен с ними. А как Протас ему деньги передавать будет? – уцепился за более живую тему Шаповалов.
– Не ему, – покачал головой Шкотов, – на воле там кому-то. Да Протас сразу сказал, что много не сможет. Так, по возможности поможет. Но Солома всё равно благодарил, сказал, что попробует ещё с другими людьми связаться на воле. Да развёл просто, походу.
– Конечно развёл, – улыбнулся Шаповалов. – Солома и тому, что дадут рад будет. О чём ещё говорили?
– Всё-о. Солома поблагодарил и всё.
– Понятно, – произнёс Шаповалов и что-то чиркнул у себя в блокноте. – Ну ладно. Ты посиди пока, наверное, в этой хате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114