Конец. Еще одна: он вызывает души умерших, и те подтверждают, что в потустороннем мире всё хорошо, после чего оживают. Конец.
Перелистывая иллюзию за иллюзией – незаконченные, гнетущие и безрадостные (половина из них называлась «Она не умерла»), – Картер наконец вынужден был признать горькую правду: ему нравится название, но он не в силах разделить заключенную в этих словах надежду.
Последняя страница. «Если я покажу воистину оригинальный фокус, то он будет метафизическим». Дальше лист разделен на три части: в верхней трети Картер схематически изобразил себя в тюрбане, с волшебной палочкой и подписал: «В качестве следующего фокуса я без помощи зеркал превращу свою нынешнюю тоску в неподдельную радость». На середине он набросал ту же условную фигурку, исходящую каплями пота. Внизу фигурку, по-прежнему удрученную, забрасывали гнилыми помидорами.
Когда он нарисовал этот кошмар? Даты не было. Казалось, рисунок появился сам собою, по волшебству.
Картер подумал: «Я чувствую себя превосходно». Он стоял у себя в кабинете, перелистывал страницы с нелепыми замыслами, чувствовал себя превосходно и в то же время не мог отогнать жгучее разочарование. Идеи для великолепных иллюзий не падают с неба, убеждал он себя.
Хотя…
Картер взглянул в окно: зеленые листья и цветы жасмина трепетали на ветру. В кабинете стояла подзорная труба на подставке, раз и навсегда закрепленная в одном положении: Картер держал ее направленной на здание газеты «Трибьюн». Во время войны газета в приступе оптимизма воздвигла шестидесятифутовую мачту для дирижаблей. Свое видение светлого будущего она изложила в специальном иллюстрированном выпуске, где были монорельсы, мосты через залив, туннели, поезда и подземка. Опережая время, «Трибьюн» даже арендовала крыши домов и украсила их рекламой, которую увидят лишь будущие воздухоплаватели.
Проект разделил судьбу многих оклендских муниципальных прожектов; мачта стояла без дела, рекламу на крышах давно забыли. Однако Картер по-прежнему трижды в день смотрел на юг, на здание газеты – не прилетел ли цеппелин. В лучшем случае ему удавалось увидеть ворону.
Он снова взглянул в трубу. Пустая мачта. Можно вот так стоять и смотреть: со временем найдут его скелет, оплетенный диким виноградом. «Надо же! – скажут люди. – Неужто это Картер, тот самый фокусник, который однажды показал оригинальную иллюзию?»
Он взял телефонную трубку – неуклюжую, черную, похожую на подсвечник.
Через мгновение бодрый голос ответил:
– Джеймс Картер.
– Младший братик Великого Картера?
– Чарли!.. Не похоже, что ты звонишь с корабля.
– Я выполнил маленькую иллюзию подмены.
– Где ты?
– В Окленде.
– Мы с Томом четыре месяца пробыли в Европе, только что вернулись и думали, ты загораешь в Греции.
– Знаю. Джеймс, выгляни в окно. Кто-нибудь стоит на улице, изо всех сил стараясь казаться незаметным?
Секундное молчание.
– Исключительно благообразный молодой человек смотрит на мое окно. Пригласить его на чашку кофе?
– Он из Секретной службы и еще не получил отбой.
– Что такое пишут в газетах про тебя и президента?
– Джеймс, мне надо тебя увидеть.
– Отлично. Я привез из Европы мелкие подарочки, да и счета неплохо бы подбить. Мадам Зора, например… – Джеймс начал что-то говорить о ее требованиях, доли в прибылях, процентах по векселю. Однако Картер почти не слушал. Его взгляд снова остановился на портрете с чертями; он присел на корточки и, придерживая трубку плечом, разорвал обертку.
– Прости, Джеймс, – перебил он. – Помнишь мой портрет с чертями?
– От Отиса? Мы заплатили по восемь с половиной центов за экземпляр, и ты считаешь, что один из чертей советует тебе застрелиться. Этот?
– Думаю, один из чертей нашептывает мне замысел новой иллюзии.
– Не удивлюсь. Какой-нибудь из трюков Селбита?
– Я задумал новую иллюзию. Мою собственную.
Молчание в телефоне – только треск и вой разговора через залив.
– Я серьезно. Оригинальный эффект. Совершенно новый.
– Очередная версия в духе «Она не умерла»?
– Нет, нет. Прости, что заставлял тебя тогда слушать эту ерунду. Нет, хорошая иллюзия. Наконец.
Пауза. Затем осторожно:
– Приходи, поговорим, Чарли. Сегодня в восемь. Нет, в девять. Принеси мне итальянский батон.
Картер положил трубку, еще раз взглянул на причальную мачту и потянулся к галстуку, висевшему на подзорной трубе. С какого-то времени младший брат начал вести себя, как старший, и это неприятно. Одной рукой завязывая галстук, он другой рукой набрал номер на втором аппарате, новом, позволяющем, что существенно, не прибегать к помощи телефонистки.
– Алло?
– Цветочный магазин? Это Чарльз Картер.
Голос – явно не из цветочного магазина – отвечал:
– Мы продолжаем искать, мистер Картер. Цветов, которые вас интересуют, пока нигде нет.
– Вы везде смотрели?
– В округах Сан-Франциско и Аламеда – везде. Как раз сегодня утром закончили поиски. Нигде цветов под таким названием нет. Мы проверили все магазины.
Картер подумал, что человек, которого он ищет, может остановиться не в гостинице, а в пансионе.
– А питомники?
– Их тоже. Мистер Картер?
– Да?
– У вас исключительно своеобразный вкус – никто больше не интересуется этими цветами.
Превосходная новость.
– Спасибо. Продолжайте искать.
Спустя пару минут Картер сложил в кожаную сумку кое-какие инструменты, журнальные вырезки и легкий перекус, вышел из дома, сел на трамвай и доехал до конца Пьедмонт-авеню. Слева была каменоломня, справа – настоящий цветочный магазин: «Надгробные венки». Впереди лежало кладбище.
Оно было большое, зеленое, не тесное;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177