Бросив через плечо еще одно короткое приказание, Джиро Исудзу, не
оборачиваясь, зашагал прочь. До рассвета оставался всего час, а предстояло
столько еще успеть...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Утром двадцать третьего декабря на территорию Соединенных Штатов со
стороны Канады надвинулся холодный атмосферный фронт, и температура упала
везде ниже нуля. В этот знаменательный день двумя самыми теплыми городами
страны оказались Майами, штат Флорида, и Юма, штат Аризона. И тем не менее,
в Юме было вовсе не жарко.
Когда над горой Джила занялась заря, Бартоломью Бронзини вот уже час
как был на ногах. Наскоро позавтракав в ресторане при отеле, он вернулся
обратно в номер, чтобы провести обычную ежедневную тренировку.
Когда Бронзини вышел из вестибюля гостиницы, его удивили две вещи. Было
холодно - градусов пять тепла, не больше, и нигде не было видно
демонстрантов от профсоюза.
Заглянув в вестибюль, Бронзини спросил у девушки-регистраторши:
- Как, никаких пикетчиков? Что случилось?
Придвинувшись к нему поближе, та прошептала:
- У меня подруга работает в "Рамаде", они там остановились. Так вот,
она говорит, что сегодня ночью все эти профсоюзные деятели сбежали, не
заплатив по счетам.
- Наверное, деньги кончились. Спасибо.
Пикетов не было и на ведущей к съемочной площадке дороге, когда
Бронзини подъехал туда на своем "Харли". Впереди стоял охрана - двое японцев
около сломанного танка Т-62, которые попытались остановить его, но
Бартоломью даже не сбавил скорости.
- Да они совсем с ума посходили, не пускают меня на съемочную площадку,
- пробормотал Бронзини сквозь зубы. - Что я им, Грета Гарбо, что ли?
В палаточном лагере никого не было, только невдалеке один из танков, на
время превращенный в бульдозер, засыпал песком траншею.
Проехав дальше, к основной съемочной площадке, Бронзини был немало
удивлен, увидев, что там происходит.
Перед ним было около тысячи человек, выстроенных в боевом порядке. Люди
были одеты в коричневую форму Народно-освободительной Армии, каждый держал
свой Калашников на караул. По обе стороны от солдат в идеальном порядке
стояли танки и бронетранспортеры, около которых в ожидании команды стояли их
экипажи.
Перед этой маленькой армией, спиной к Бронзини, стоял Джиро Исудзу.
Соскочив с мотоцикла, Бронзини направился прямо к нему.
- Бронзини-сан, что вы здесь делать так рано? - с легким раздражением в
голосе спросил продюсер.
- Отличная форма, Джиро, - спокойно заметил Бронзини. - Если ты
собираешься принять участие в массовке, то кто же будет режиссером? Один из
разнорабочих?
Джиро Исудзу, помрачнев еще больше, ответил:
- Иногда мне придется руководить съемками, находясь прямо в кадре. Вы
же знаете, как это делается.
- Да, я когда-то пробовал себя, как режиссер, - признал Бронзини. - Вот
только меч мне для этого не требовался.
Схватившись за рукоять своего парадного меча, в котором Бронзини, как
знаток, узнал настоящее оружие самурая, Джиро выпалил:
- Меч приносить удачу. Он в моей семье уже много поколений.
- Постарайся только об него не споткнуться, - посоветовал Бронзини, и
перевел взгляд на стройные ряды массовки. Между ними сновали люди из
съемочной бригады, раздавая почтовые конверты.
- Мы снимаем, как китайские солдаты готовиться к бою, - невинно
объяснил Джиро Исудзу. - Вы нам пока не нужны.
- Правда? - откликнулся Бронзини, заметив, что японцы из съемочной
бригады тоже были в военной форме. Часть из них, вооружившись видеокамерами
"Нишитцу", снимала происходящее, а высоко над ними студийный кран проносил
оператора, который спешил увековечить эту впечатляющую панораму на
кинопленку. - А что, операторы тоже носят форму?
- Нам придется использовать всех, кого только можно. Для массовки не
хватает людей.
- Ага. - На глазах у Бронзини, японцы присели на корточки, и вынув
из-за пояса ножи, принялись обрезать на руках ногти, а потом каждый отхватил
у себя по пряди волос. Все это они старательно заклеивали в конверты.
- А это, черт побери, для чего? - спросил Бартоломью.
- Китайский военный обычай. Солдаты, отправляющиеся в бой, посылают
домой часть своего тела, чтобы родственники смогли захоронить ее, если они
не вернутся.
- Неплохая деталь, - хмыкнул Бронзини. - Но тебе не кажется, что
эмблема Американской Экспресс-почты будут выглядеть на экране несколько не к
месту?
По рядам прошли люди, собравшие конверты, и затем, по знаку Исудзу,
солдаты поднялись на ноги и прокричали: "Банзай!"
- Банзай? - изумленно воскликнул Бронзини. - Может быть, я чего-то не
понимаю, но ведь "Банзай" - японское слово!
- Люди немного увлеклись. Мы отредактировать при монтаже. Хорошо?
- Мне нужно получить согласие технического консультанта. Он как раз
должен сегодня приехать. Я не допущу, чтобы картина с моим участием
превратилась в кусок дерьма, ясно?
- Мы уже оставили ему записку в отеле, с просьбой встретиться на
съемках десанта. Хорошо?
- Ничего хорошего я тут не вижу. Только вчера я перечитывал сценарий, и
хотел спросить об одной вещи. Я понимаю, что у нас, конечно, японский фильм,
но разве человек, которого я играю, обязательно должен умирать?
- Вы - герой, и умираете, как герой. Трагическая сцена.
- А эпизод, когда американцы сбрасывают на свой город атомную бомбу?
Что это, по-вашему, такое?
- Это счастливая развязка. Злобные китайцы гибнут все до одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97