Группа крестьян поджидала около примэрии прихода войск. Похвалив землепашцев за благоразумие, префект патетически объявил им, что правительство позаботится о них и что оно уже решило предоставить крестьянам всевозможные льготы и всячески помогать тем, кто достойно себя вел. Чтобы тут же продемонстрировать правительственную заботу и любовь, он внятно, с дрожью в голосе, прочитал манифест о реформах, разъясняя «по-народному» все то, что, казалось ему, может показаться крестьянам непонятным. Мужики слушали с непокрытыми головами, хмурые, бросая на префекта недоумевающие и какие-то странные взгляды.
— Ну, желаю вам здоровья, люди добрые, и надеюсь, что вы й впредь не сойдете с праведного пути! — воскликнул в заключение Балоляну, усаживаясь в коляску.
До самой Леспези, в течение получаса, он расписывал, не умолкая, заслуги этих славных крестьян, которые не поддались волне ярости и насилий, захлестнувшей весь край, не утратили душевной твердости и сохранили порядок. Главный прокурор Гре-ческу, основываясь на своем обширном опыте в уголовных делах, заметил, что было бы целесообразно немедленно провести во всех усмиренных селах ускоренное следствие, выявить главных зачинщиков и арестовать их, чтобы вернее предотвратить новую вспышку беспорядков.
— Конечно, с процедурной точки зрения вы вполне правы! — согласился префект.— Но, сударь мой, мы должны учитывать и политический фактор. Беспорядки слишком распространились, и люди предельна возбуждены. Наша первая цель — умиротворение возбужденных умов. Крестьяне должны успокоиться, не опасаясь репрессий, которые только сильнее озлобили бы их, а это еще больше осложнило бы положение. Виновные, несомненно, будут примерно наказаны, но лишь после того, как мы добьемся повсеместной разрядки. Затем уж настанет очередь правосудия, которое беспощадно покарает виновных, дабы избежать в будущем повторения подобного рода общественных бедствий.
На околице Леспези майор Тэнэсеску отрапортовал, кипя от возмущения:
— Господин префект, тут разбойничье гнездо! Здесь были совершены убийства!.. Мы должны...
— Спокойнее, спокойнее, господин майор!—испуганно воскликнул Балоляну.— Наша миссия и так слишком болезненна, и потому мы обязаны сохранять хладнокровие.
Ворча и ругаясь сквозь стиснутые зубы, майор провел Балоляну прямо в церковь. Молоденький безбородый священник в полном облачении поджидал их у дверей с подобострастным и смертельно напуганным лицом, так как чуть раньше майор Тэнэсеску грубо обругал его и пригрозил расстрелять.
— Господин префект, мы были совершенно беспомощны и не смогли помешать...— смиренно пробормотал священник, низко кланяясь.
— Пропусти, разбойник,— прошипел майор, отталкивая его локтем от двери.
Рядом с алтарем, на импровизированном катафалке, лежало тело Надины, прикрытое саваном. Майор приподнял уголок савана, открыв посиневшее, сморщившееся лицо. Балоляну отвел взгляд и, заикаясь, пролепетал:
— Ох, звери... звери!.. Несчастная женщина!
Он поспешно вышел из церкви. Ему казалось, что резкий удушающий запах, застрявший в ноздрях, вывернет наизнанку желудок. Он несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух, невнятно бормоча какие-то негодующие слова, и тут заметил молодого священника, оцепеневшего у входа в церковь.
— Как же это, батюшка, вы допустили подобное злодеяние?.. Бедный Григорицэ! Какой для него будет удар, когда...
Священник оправдывался плачущим голосом. Все произошло до того внезапно и неожиданно, что ни он, ни кто-либо другой не успели вмешаться. Позднее он узнал, что подстрекателями всех бесчинств были какие-то мужики из Амары и они же совершили самые страшные преступления. Он знает виновных, да и все село их знает, но назвать их не смеет, опасаясь, что в Леспези после этого ему не будет житья. Далее он рассказал префекту, как Ма-тей Дулману спас тело барыни, когда толпа подожгла усадьбу, и как потом он, священник, положил ее останки в церковь, у самого алтаря, чтобы над ней не надругался какой-нибудь умалишенный, что было вполне возможно в эти страшные дни небывалых потрясений. Кроме того, он с огромным риском укрыл у себя дома раненого шофера-немца, которого мстительная толпа грозилась растерзать на куски.
— Хватит болтать! — воскликнул, содрогаясь, Балоляну.— Мы разберемся во всем этом и примем меры! А пока... Где староста вашей деревни?
— У нас в деревне нет старосты, мы подчиняемся Амаре...
Дальнейшие объяснения священника не интересовали Балоляну. Он повернулся к главному прокурору и рассказал ему о Надине и Григоре, одинаково жалея обоих.
— И все-таки мы должны сохранять хладнокровие, обязаны сдерживаться! — вздохнул он печально, но внушительно.— Идемте, надо выполнять свой долг! Он вышел на улицу, медленно подбирая слова речи, с которой намеревался обратиться к крестьянам, собранным перед обгоревшими развалинами усадьбы Гогу Ионеску. Он решил дать им строгую выволочку, однако не ожесточая их, дабы не подорвать выполнение своей миротворческой миссии, которое до сих пор шло довольно успешно... Майор, который уходил, чтобы отдать кое-какие распоряжения, вернулся в диком гневе.
— Эти разбойники, господин префект, слов не понимают!.. Если мы будем продолжать в том же духе, дело кончится тем, что они на нас нападут, господин префект!.. Эти проклятые бандиты думают, что мы их боимся, господин префект!
От лейтенанта, направленного со взводом в Г лига ну, майор получил донесение, что тот вынужден задержаться в деревне, так как положение там очень сложное. В то же время внимание майора обратили на то, что со стороны Бырлогу вздымаются клубы дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170