Это, конечно, не Зубарь, способный забавы ради выстрелить в симурана. И не
трое его дружков, у которых давным-давно сгнило внутри все, что от рождени
я было доброго и хорошего. Просто деревенский балбес, возмечтавший, как А
сгвайр, разбогатеть и прославиться. Но ведь Асгвайр бросился на защиту д
евчонки, а ты?.. Почему двое отбивались от шестерых, а не трое от пятерых? Поч
ему?..
Волкодав не торопясь отводил рычаг, вновь натягивая тетиву самострела.

Ц Я не трогал ее!.. Ц закричал молодой наемник, пытаясь задом наперед отп
олзти как можно дальше от Волкодава и тихо подвывая: уж верно, боль в колен
е была сумасшедшая. То-то нога у него отнялась до самого паха. Ц Я не трога
л ее!.. Я только держал!..
Я только держал, повторил про себя Волкодав. Я только держал.
«Пощади, Ц умолял взгляд широко распахнутых, бесцветных от ужаса глаз.
Ц Ты же видишь, я ранен. Мне больно. Я ослаб, я не могу сопротивляться. Я тол
ько держал ее. Ты достаточно меня наказал. Я, может, даже отсюда выползти н
е смогу, когда ты уйдешь. Неужели ты убьешь беззащитного? Беспомощного, по
калеченного, страдающего?..»
Еще как убью, так же молча ответил ему Волкодав. Его руки тем временем вкла
дывали стрелу в желобок и поднимали оружие. Еще как убью. Это теперь ты пок
алеченный, слабенький и несчастный. И просишь, чтобы тебя пожалели. А ты ее
пожалел? Когда был крепким и сильным перед несчастной девчонкой? Или она
о жалости не просила?..
Парень увидел смерть, направленную в глаза, отчаянно вскинул ладони, и ст
рела пригвоздила его руки ко лбу. За десять шагов не спас бы и клепаный шле
м на добром подшлемнике. Волкодав бросил самострел, глядя, как стихает би
ение жизни, как некогда красивое молодое тело превращается в обыкновенн
ую падаль. Потом повернулся и пошел прочь.

Шагал я пешком
И крался ползком,
Нащупывал носом путь.

А встретился лес,
На дерево влез -
Вокруг с высоты взглянуть.

Свой собственный след
За несколько лет
Я вмиг оттоль рассмотрел!

И понял, каких,
Беспутен и лих,
Успел накрутить петель!

А что впереди?
Неисповедим
Всевышний разум богов!

Под солнцем искрясь,
Гора вознеслась
В короне белых снегов!

И понял я' вот
С каких бы высот
Земной увидеть предел!

Я ногти срывал.
Валился со скал.
Я сам, как снег, поседел.

Но все же достиг!,
Взобрался на пик.
Открылся такой простор!..

Вблизи и вдали
Все страны земли
Нашел любопытный взор.

Куда же теперь?..
И снова я вверх
Гляжу, мечтой уязвлен.

Там синь высока.
И в ней облака.
И солнца сизый огонь.

Там правды престол…
Но божий орел
Пронесся рядом со мной:

«мой друг, не тянись
В запретную высь,
Коль нету крыл за спиной!

Немногим из вас
Та тропка далась;
Тебе они не чета.

Мой друг, ты и так
Душой не бедняк.
О большем Ц и не мечтай!..»

Я спорить не стал.
Я попросту встал,
Не жалуясь и не кляня,

И прыгнул вперед…
Паденье? Полет?..
Пусть небо судит меня.


3. На третью ночь

Когда Волкодав покинул ущелье и шел назад, он почувствовал приближение О
тца Мужей и оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть его.
Кого другого, менее знакомого с повадками вилл, подобное зрелище могло н
апугать не на шутку. Желтоглазый зверь с мордой пса и крыльями летучей мы
ши беззвучно плыл в прозрачном воздухе прямо на него, в полураскрытой па
сти влажно блестели клыки. Седовласый всадник сидел выпрямившись, поток
встречного воздуха разглаживал длинный мех шубы. Он не стал окликать Вол
кодава, не помахал ему рукой. Оба были мужчинами, а значит, умели обходитьс
я без жестов и слов. Соплеменницы Волкодава могли бы еще посмеяться и доб
авить, что мужское немногословие происходило в основном от неумения обр
ащаться со словами и заставлять их складно выражать мысли… Да, подумал в
енн. Дома любили посмеяться и пошутить…
Мыш сорвался с его плеча и бросился догонять дальнего родственника. Он, н
аверное, не преодолел бы расстояний, которые легко покрывал симуран, но в
коротком рывке не собирался уступать никому.
Небесный всадник легко скользнул над самой землей, отворачивая мимо луж
айки, где происходило сражение. Волкодав последовал за вождем. Ему всяко
не хотелось возвращаться к мертвым телам. Его народ полагал, что о павшем
враге следовало позаботиться: расстегнуть одежду и пояс, позволяя душе в
ылететь без помех, завалить останки камнями, чтобы не добралось зверье…
Пренебреги этим, и мертвые не скоро обретут покой, начнут вставать из мог
ил, шастать ночами в поисках погубителя… А и пусть себе встают и приходят.
Шестеро убитых не заслуживали того, чтобы называться врагами.
Волкодав не чтил и не боялся их ни живыми, ни мертвыми.
Следуя за Отцом Мужей, он долго лез на откосы, спускался с обрывов и прыгал
с камня на камень. Возбуждение битвы неотвратимо рассеивалось, накатыва
ла усталость, хотелось лечь и заснуть. Спустя время виллинский вождь при
вел его на берег ручья, бежавшего с ледников и прыгавшего водопадом в под
ставленные ладони скалы. В озерке плескался большой симуран, а его хозяи
н сидел на берегу, присматривая за троими людьми. Один из троих был соверш
енно гол и, судя по всему, зверски избит. В чем, в чем, а в побоях Волкодав пон
имал толк. Наверное, решил он, это и есть тот парень из наемников, что пытал
ся заступиться за виллу. Похоже, молодой воин дрался отчаянно и умело, но п
ротив шестерых все же не выстоял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30