– Да чихать на сезоны! Должно же в этом лесу расти что-нибудь съедобное.Генрих демонстративно окинул взглядом верхушки деревьев, в которых все еще копошилось и похрюкивало невидимое стадо:– Должно, должно. Один плод я могу назвать наверняка.– А кстати, – оживился майор, – помнишь, метров сто назад мы прошли мимо дерева с крупными красными плодами?– Невысокое, по правую руку от тропинки? Нет, не помню, – твердо отвечал Диц, – и вам не советовал бы.– Ты взял что-нибудь сумчатое? – проигнорировал его тревоги бравый командир.– Кенгуру, что ли? – усомнился Генрих.– Емкость сумчатую, болван!– Так точно, господин майор: два подсумка с лентами к пулемету.– Если найдем фрукты или ягоды, тебе придется намотать ленты на себя. Генрих! Не паникуй. Я чувствую, как во мне медленно, но неостановимо разрастается талант хозяйственника.– Как скажете, – недовольно пробормотал Диц. – Господин майор, может, нам взять левее или правее, а то этот чертов кустарник никогда не закончится.– Нам ли с тобой, Генрих, пасовать перед трудностями, – пропел труженик леса.– Господин майор, вот вы меня не слушаете, а я не то чтобы жаловался, но хочу сказать, что рука, которую я расцарапал о шипы в этих кустах, так распухла, что пальцы на ней не гнутся.– А ну-ка дай посмотреть твою руку.Повертев пострадавшую конечность и попытавшись согнуть пальцы, стремительно приобретающие сходство с сосисками по-кайзерски, Дитрих вынес вердикт:– Видимо, в шипах сильный яд. И что он призван охранять?Он аккуратно притянул к себе одну из веток, разглядывая шипы и округлые образования на отростках, похожие на шишечки хмеля, но несколько большего размера.– А это еще что за зеленые пампушки? Есть у меня одно подозрение, Генрих. Давай-ка сюда свой пулемет.Умостив шишку на прикладе, он стукнул сверху рукояткой пистолета. С аппетитным хрустом плод раскололся, обнажив белую мякоть – ароматную и приятную на вкус.– Точно! Я так и знал, Генрих, это орехи, бросай пулемет, вынимай ленты, будем собирать их в подсумки.– Ну вот, теперь еще вам не хватало пораниться и распухнуть для полного счастья.– Ювелирно, ювелирно, и никак иначе: опухших рук нам достаточно.Какое-то время молча пыхтели, решая продовольственную проблему.– Генрих! – подал голос майор, взваливая на плечо пухлую сумку. – Забирай пулемет, и пошли в лагерь. Наши, наверное, уже волнуются.Диц огляделся и обнаружил полное отсутствие пулемета– Так точно. – И стремительно удалился в близлежащие заросли.Морунген внимательно изучал компас, а потому на халатное отношение к оружию не отреагировал.Он ощущал дискомфорт оттого, что не мог установить, где находится; переживал за судьбу экспериментального танка, а еще пуще – за свою собственную, буде случится клятый танк загубить в здешних чащобах. И однако, как ни парадоксально было это чувство, командировка нравилась ему все больше и больше. Будто Дитрих фон Морунген наконец попал в свою собственную легенду. Никакой идеологии, никакого начальства, никаких тупиц из гестапо, так и шныряющих туда-сюда… Только ты и твой противник.Как раз на этой воинственной мысли Дитрих и осекся, заслышав в кустах шорох и легкое потрескивание веток. Он выхватил пистолет, присел на корточки, затаился. Высунулась из пышных зарослей взволнованная голова Генриха:– Господин Мо…Властная ладонь зажала ему рот. Носом, бровями и глазами майор недвусмысленно указал направление, в котором располагалось нечто неведомое и уже потому опасное.– Это партизаны?– Не знаю, но танк в той стороне.– Действуем так: я спрошу пароль, если ответа не последует, бросай в ту сторону гранату. После взрыва может начаться стрельба, тогда бросай вторую, и по моей команде бежим к танку.Набрав полные легкие воздуха, Морунген рявкнул:– Пароль!Никакого ответа. Генрих размахнулся и швырнул гранату. После оглушительного взрыва лес затих. В зарослях воцарилась тишина.– И чего мы добились?– Теперь что делать, господин майор? – поинтересовался Генрих.– Тихо, ни единого звука. На партизан это не похоже. Обычно в ответ они сразу стреляют или ругаются матом, а чаще все сразу. Разве что могли сбежать, но ни криков, ни топота, ни треска. Загадочное явление. Хочешь не хочешь, а придется посмотреть, во что мы бросали гранатой.Диц непочтительно вцепился в командирскую штанину:– Темно, господин майор. Что мы там увидим? Лучше к нашим идти, пока живы.– Отставить пререкания! Я вперед, ты прикрываешь, все ясно? Выполнять!– Есть выполнять.Опасности все не было, а Генрих был так грустен, что сердце доброе майора дрогнуло.– Пойми, Генрих, я спать спокойно не смогу, пока не узнаю, что шуршит в лесу, в двухстах метрах около моего лагеря.Метров тридцать они преодолели образцово по-пластунски. И в конце пути достигли воронки, с края которой свешивалось что-то длинное, скользкое, толстое и без признаков жизни. Стемнело уже настолько, что для опознания длинного и скользкого потребовалось включить фонарик. В его желтоватом свете глазам ошарашенных немцев представилась во всей красе гигантская змея, шкура которой была расписана самым замысловатым образом.– Молодчина Генрих, метко бросаешь! Мы с тобой оглушили огромный, вкусный кусок мяса! Представляешь, с каким трофеем мы вернемся к ребятам.Он попытался приподнять над землей мощную треугольную голову.– Сколько же это здесь килограммов? Вот и ужин. По возвращении закатим пир!– Как можно есть такую гадость? – скривился Диц. – Мы же не французы.– Генрих, дружище, при чем здесь французы? – не смутился майор. – Ты когда-нибудь ел курятину?– Курятину, уточняю. Курятину, а не змеятину.– Перед тобой, Генрих, лежит типичный представитель куриного племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100