По-нашему еле
говорила, да и то больше бранилась, не щадя никого, а менее всех - хозяина
своего, ибо Гизарна молод, а она стара и ничего не боялась.
Ценил ее Гизарна. Когда Гизарна ее в кости выиграл, она варить пива
не умела. Откуда родом была, неведомо. Тогда еще Мидьо, бабушка наша, жива
была. Гизарна к дедушке Рагнарису приходил и слезно просил, чтобы позволил
тот жене своей, Мидьо, его черную головешку обучила доброе пиво варить. И
подарки богатые принес.
Дедушка Рагнарис подарки взял и жене своей Мидьо повелел бабу ту
научить искусству варить пиво.
Боялись дедушка рагнарис и Гизарна, что не сумеет Мидьо объясниться с
черной старухой. Гизарна боялся потому, что пива ему хотелось домашнего, а
побираться и просить у соседей надоело. Дедушка же Рагнарис боялся, что
если жена его не справится, то Гизарна подарки назад заберет.
Но что-то в бабах такое есть, что будь хоть рабыня, хоть хозяйка
дома, хоть черная, хоть белая, как молоко, а между собой всегда находят
общий язык. Вот и Мидьо с той рабыней объяснилась, даже слов не
понадобилось. И что это такое в женщинах, от чего они друг друга без слов
понимают, то великая тайна и нам, мужчинам, она непостижима.
Так дедушка Рагнарис говорит, так отец наш Тарасмунд говорит, так
дядя Агигульф говорит и так брат мой Гизульф следом за ними повторяет.
Так или иначе, обучила бабушка наша Мидьо гизарнову рабыню пиво
варить. И зажил Гизарна припеваючи. Половину времени он по походам
таскался. Когда с добычей приходил, а когда и голодранцем, спасибо, что
жив остался. Уходя же в походы, Гизарна делянку свою соседям отдавал за
малую толику урожая. Так и жил: Рыбораб рыбу ему ловил, а злющая баба пива
варила немеряно.
И вот с такими-то подручными задумал Гизарна Вальхаллу у себя в дому
наладить.
Пива наварить велел, а меза Рыбораба на озеро погнал с острогой. Вот
уже и пиво поспело, вот уж и гости собрались и изрядно пива того отведали,
а Рыбораба с уловом нет как нет. До ночи ждали. Еле ночь пересидели,
дивному напитку дань отдавая и друг другу на раба премерзкого жалуясь,
казни ему придумывая. Разъярился на раба Гизарна - как это ему, Гизарне,
перечить вздумали, Вальхаллу ему порушить осмелились! И собрал воинство
свое - Валамира и дядю нашего Агигульфа. Отправились чуть свет на озеро
беглого раба ловить.
Священный напиток вотанов, по крови богатырей наших разлившись,
удвоил силы их и сдобрил их усилия священной яростью. Так и бродили по
камышам, но меза не нашли. Решили сперва, что сбежал мез - хотя зачем ему
от Гизарны бегать? Плохо ему, мезу, что ли у Гизарны жилось? Следы беглеца
искали, но не нашли. Сетовали, что собак с собой не взяли. Гизарна же на
меза обижался и казнить его хотел. Валамир с Агигульфом Гизарну утешали,
как могли, и обещались помочь с казнью.
Совсем уже было отступились от поисков, но тут увидал Валамир портки.
Гизарну кликнули. И опознал Гизарна портки - точно, те самые. Мез в них из
дома уходил. Гизарна сам эти портки носил до меза, после рабу отдал, чтобы
донашивал.
Поняли тут, что беда какая-то с мезом приключилась. Ибо как бы ни был
дерзок человек, а не сбежал бы, портки бросив.
Начал тут Гизарна жалеть меза и вспоминать, какой усердный он был и
преданный. И так, горюя, вернулись богатыри к Гизарне домой и пиво допили.
Давно это было. С той поры и бабушка наша Мидьо Богу душу отдала, и
та рабыня померла, иноплеменная да злющая.
На озеро же за рыбой продолжают из нашего села ходить, однако ходят с
оглядкой.
Гизульф, мой брат, не раз подбивал меня идти на озеро без старших, но
я не шел. Строго-настрого запретил дед наш Рагнарис и отец наш Тарасмунд
ходить туда.
На озеро дядя Агигульф ходить любит. Дядя Агигульф уже взрослый, и
отец мой Тарасмунд, хоть и старший брат, а ему не указ. Дедушка Рагнарис
на дядю Агигульфа ворчит, говорит, что в один прекрасный день найдет он
вместо рыбы гепидскую стрелу себе в задницу. Дядя Агигульф говорит, что не
гепидскую стрелу в задницу, а молодую гепидку на свое копье найдет он.
Дедушка Рагнарис всякий раз, слыша это, очень радуется и прибавляет, что
Агигульф воистину любимец богов.
В этом же году вот что случилось. Пошел дядя Агигульф на озеро и
вернулся без рыбы. Хоть и без стрелы в заднице, но и без гепидки.
Встревожен был. Говорил, что видел на озере чужих людей. Дедушка Рагнарис
спросил, не гепиды ли это дальние были. Но дядя Агигульф рассердился: что
он гепидов от чужих людей не отличит? Сказано - чужие. И сказал еще дядя
Агигульф, что в походах навидался разных племен, и нашего языка, и иного.
Те же, у озера, другими были, еще не виданными.
От чужих дядя Агигульф в камыше схоронился. Полдня за ними следил. Те
лошадей поили, сами пили. По всему видать, таились.
Я спросил дядю Агигульфа, отчего он их голыми руками не порвал, как
то у него, дяди Агигульфа, в обыкновении. На что дядя Агигульф сказал, что
в этот день он необычно добр был. Не иначе, козни духов озерных на него
благодушие напустили. Да и взять-то с чужаков нечего. Одежка, оружие - все
дрянное. "А лошади?" - спросил мой брат Гизульф. "Тоже дрянь", - ответил
дядя Агигульф. Гизульф сказал, что лошадей, пусть и дрянных, можно было бы
в бурге продать. Но дядя Агигульф дал Гизульфу по шее и сказал, что он,
дядя Агигульф, не торгаш, и Гизульфу не советует торгашом быть. Дедушка
Рагнарис встревожился, слушая этот разговор. И отец мой Тарасмунд
насторожился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75