Хитрые
вандалы так и делают и либо сбоку его бьют, либо на выводок посягают.
Гепиды же через тугоумие свое немало от вепрей страдают.
Что же до нас, готов, то раз на раз не приходится.
Дядя Агигульф тоже чуть было от вепря не пострадал. Отец мой
Тарасмунд говорит, что дядя Агигульф иной раз почище гепида.
Дядя Агигульф говорит, что брат мой Гизульф будет хороший охотник.
Я завидую моему брату Гизульфу.

КАК СЪЕЛИ КАБАНА
Валамир - наш сосед и родич. У Валамира нет жены. Агигульф, наш дядя,
очень дружен с Валамиром. После охоты на кабана устроил Валамир большой
пир. Призвал на свой пир таких же, как он сам: удальцов, молодых да
неженатых.
Собрались.
Аргасп, Теодегаст, Гизарна пришли. Агигульф, конечно, пришел, друг
Валамиров. И с Агигульфом Гизульф явился, брат мой, который кабана взял.
Од, пастух, еще был. Он Гизульфа на три года старше. И собаки с ним
пришли, Айно и Твизо, под столом сидели, кости грызли.
Валамир у кабана загодя его кабаньи стати срезал, сидел за столом,
собак ими дразнил, потешался. Собаки же зубами лязгали и морды умильные
строили. Все очень смеялись. Больше всех - Аргасп и Гизарна. Потом
бороться затеяли, собаки рядом вертелись, их за ноги ухватить норовили.
Валамир же борцов подзуживал: дескать, берегите стати свои мужские от
собак, ибо Айно и Твизо до статей этих весьма охочи.
Агигульф хохотал и все кричал Оду, допытывался: сам-то пастух как с
этими суками управляется?
Дулся за это Од; чуть праздник не испортил.
Аргасп между тем изловчился и Гизарну бросил; прямо в Айно и попал.
Тут веселье еще пуще разгулялось.
Тут Од встал и Агигульфу предложил бороться. Очень обиделся он за
своих собак.
Валамир же, хоть и пьян был, предложил идти во двор бороться, на
свежем воздухе.
Агигульф сказал: "Пусть сначала Гизульф с Одом борется; мне, мужу
зрелому, зазорно бороться со столь молодым противником".
Од Гизульфа победил и синяк ему под глазом поставил и нос разбил.
Тогда Агигульф за родича вступился, заревел страшно, набросился на
Ода и поборол его.
Тут Валамир изрядную шутку придумал - стати кабаньи к себе пониже
живота привязал, на четвереньки стал и, хрюкая, по двору ходить начал.
Другие же, преисполнившись зависти к остроумию и находчивости
Валамира, подражать ему начали, и скоро все богатыри уже ходили по двору
зверообразно и громко хрюкали.
Так Валамир вепрем ходил, прочие - выводком кабаньим; последним по
малолетству своему Гизульф ходил.
Только Од с ними не ходил - псов удерживал, поскольку Айно и Твизо
бесились в бессильной ярости.
И злился Од, что не участвовать ему в столь знатной потехе.
Заметил это Валамир, хоть и пьян был, и как учтивый хозяин муди Оду
отдал - веселись, Од!
Теперь Од кабаном стал, а Агигульф охотником. И чуть не убил Од-кабан
Агигульфа. И опять Гизульф Агигульфа спас, сверху прыгнул на Ода-кабана.
Собаки же, Айно и Твизо, Гизульфа не тронули, потому что Гизульф
заговоренный - его никогда собаки не трогают.
Тут утомились удальцы и снова пошли в дом бражничать. Там и решено
было Гизульфа к бабам свести. Гизульф не хотел к бабам идти, но дядя
Агигульф настоял, сказав: "Не бойся, я с тобой пойду".
Валамир жил без жены, поэтому у него были рабы, старый дядька с
женой, еще от отца достались, и несколько женщин - в походах сам Валамир
добыл.
Среди валамировых домочадцев была одна рабыня, девка-замарашка.
Валамир, еще большую потеху предвкушая, сам и предложил ее для
Гизульфа.
Удальцы-холостяки ржали, как кони. Даже мрачный Од смеялся.
Привели девицу. Сонная была, в волосах солома, глаза на свет щурит.
Валамир ее с сеновала вытащил - спала она там.
Валамир ее в спину подтолкнул к Гизульфу. "Вот жених твой". Все
хохочут, девица озирается, Гизульф красный стоит.
Тут дядя Агигульф, видя смятение родича своего, встал, взял за руки
девицу и племянника своего и повел за собой, сказав: "Идемте, покажу, что
делать надо". И ушли втроем на сеновал. А что там произошло, никому не
ведомо. И никто из троих про то не рассказывал, но, по виду судя, никто в
обиде не остался.

МОЙ БРАТ МУНД И ОД-ПАСТУХ
Когда бык покалечил Мунда, было Мунду лет семь. В том же году умерли
от чумы мои братья, голод подступал. Беды обрушивались одна за другой на
семя Рагнариса. Потом беды отступили, но Мунд остался кривобоким и
сухоруким. Не мог держать меч в правой руке.
С той поры Мунд начал сторониться людей. Мать наша Гизела, потеряв
своих детей, больше всех полюбила Мунда и отдавала ему и ласки, и любовь,
которую могла бы разделить на нас четверых. И потому мы с братом Гизульфом
(Ахма мало что понимал) невзлюбили Мунда. Особенно я его невзлюбил, ибо
был тогда мал. Я завидовал моему брату Мунду, потому что он был болен и
мать часто просиживала с ним, наделяя его лучшими кусками из скудных наших
запасов еды, а мне не перепадало и доброго слова, ибо я был на диво
здоров.
Чтобы привлечь внимание матери, я проказил и портил вещи; раз она
сказала в сердцах: "И чума-то его не берет". После этого я еще больше
возненавидел Мунда.
Поэтому-то, когда я начал мечтать о чуде, я не стал думать об
исцелении моего брата Мунда. Нет, вместо этого я грезил о воскрешении
берсерка Арбра и о поединке с ним нашего дедушки Рагнариса.
Один раз, слушая годью в храме Бога Единого, я подумал об этом и
устыдился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75