— Вот как… — протянула Лавиния. — Что же, спрашивается, заставило его это сказать? Такой разумный, современно мыслящий молодой человек!
— Думаю, что он был потрясен историей с экипажем.
— Как странно! В жизни не подумала бы, что он обладает столь деликатными нервами. Судя по его поведению, когда вы вернулись, я сказала бы, что он так же хладнокровен в критические минуты, как и Тобиас.
— Его вывела из себя не история с наемным экипажем, хотя я ужасно перепугалась, — сообщила Эмелин. — Просто он позволил воображению взять верх над здравым смыслом. — Умудрился убедить себя, что я подвергалась смертельной опасности и только по счастливому случаю не была ранена.
— Ясно.
— Все это настолько на него подействовало, что он решил приказать мне избрать другую карьеру.
— Ясно, — повторила Лавиния, стараясь говорить без всякого выражения.
— Мне пришлось вынести чрезвычайно утомительную лекцию на предмет того, что я не должна подвергать себя опасности. Он едва не уморил меня, проповедуя умеренность и скромность, подобающие молодым дамам. Боюсь, что я наконец потеряла терпение и высказала все, что думаю, о его напыщенной манере командовать и лезть не в свои дела. Пожелала доброго дня и ушла, оставив его стоять посреди дорожки.
— Ясно, — в третий раз обронила Лавиния и, опершись на столешницу, поднялась. — Что скажешь насчет глоточка ликера?
Эмелин разочарованно вздохнула.
— Я ожидала большего вдохновения от столь предусмотрительной и изобретательной женщины. В конце концов, ты человек опытный. Знаешь мужчин. И это все, что ты можешь сделать для меня? Глоточек ликера?
— Если ищешь вдохновения, предлагаю обратиться к Шекспиру или религиозному трактату. Боюсь, в том, что касается таких джентльменов, как мистер Марч и мистер Синклер, все, что могу предложить, — это глоточек ликера.
— О!
Лавиния открыла шкафчик, вынула графин с ликером, налила две рюмочки и вручила одну Эмелин.
— Видишь ли, они хотят нам добра.
— Да. — Эмелин сделала крохотный глоточек и немедленно настроилась на философский лад. — Да, ты, наверное, права.
Лавиния отведала спиртного и попыталась вернуться к мыслям о мужчинах.
— По моему опыту, — медленно начала она, — джентльмены склонны нервничать, а иногда и сильно расстраиваться в тех случаях, когда не полностью владеют ситуацией, особенно если тут замешана дама, по отношению к которой они чувствуют определенную ответственность.
— Понимаю.
— Эту свою слабость они пытаются выместить на окружающих, отдавая приказы, читая строгие нотации и обычно выставляя себя в смешном свете.
Эмелин снова пригубила ликер и с мудрым видом кивнула:
— Крайне раздражающая привычка.
— Да, но боюсь, природу не изменить. Возможно, теперь ты понимаешь, почему я временами нахожу мистера Марча невыносимым.
— Боже, у меня наконец открылись глаза! — покачала головой Эмелин. — Неудивительно, что ты так часто с ним ссоришься. Я уже предвижу постоянные стычки с Энтони.
Лавиния подняла рюмку:
— Я хочу произнести тост.
— За что пьем?
— За невыносимых джентльменов. Ты должна признать, что они по крайней мере горячат кровь.
Глава 20
Неяркие лучи солнца быстро растворились в тумане, окутавшем город на следующий день. К тому времени, когда Лавиния оказалась у входа в лавку мистера Тредлоу, на улице почти стемнело и в трех шагах ничего не было видно. Она заглянула в окно, удивленная тем, что внутри не горит ни одна лампа.
Отступив на несколько шагов, она посмотрела на окна второго этажа. Занавеси были задернуты. Ни одного отблеска света не пробивалось в щели.
Лавиния подергала дверь, оказавшуюся незапертой, и переступила порог неестественно тихой лавочки.
— Мистер Тредлоу?
Голос отдался глухим эхом среди пыльных статуй и стеклянных витрин.
— Я получила вашу записку и немедленно пришла.
Краткое послание мистера Тредлоу прибыло с грязным оборванцем прямо к кухонной двери и гласило:
«Имею новости относительно упомянутой редкости, представляющей взаимный интерес».
Лавиния как раз осталась одна в доме. Миссис Чилтон отправилась покупать рыбу. Эмелин спохватилась, что у нее нет свежих перчаток для бала у миссис Дав, и пошла в магазин.
Лавиния, не тратя времени, схватила плащ и шляпку и немедленно удрала из дома. В этот час наемные экипажи попадались редко, но ей повезло. К сожалению, движение на мостовой было оживленным, и прошла целая вечность, прежде чем она добралась до улицы, на которой расположилась лавочка Тредлоу. Оставалось надеяться, что он дождался ее, вместо того чтобы запереть лавку и отправиться ужинать в кофейню.
— Мистер Тредлоу! Вы здесь?
Молчание было ей ответом. Лавинии стало не по себе. Тредлоу ни за что не забыл бы задвинуть засов, прежде чем подняться к себе. На ум приходили не слишком приятные мысли. Эдмунд Тредлоу уже немолод и, насколько она знала, жил один. Хотя во время их последней встречи он совсем неплохо выглядел, мало ли что могло случиться за это время с джентльменом его лет!
Она вдруг представила, как бедняга антиквар лежит на полу, пораженный апоплексическим ударом. А что, если он свалился с лестницы? Или умирает от сердечного приступа?
Дурное предчувствие не давало ей покоя. Что-то неладно! Она чувствует это всеми фибрами своего существа!
Пожалуй, стоит обыскать заднюю комнату, тем более что она в три раза больше помещения самой лавки. Кроме того, там находится хранилище, где Тредлоу держит самые ценные редкости.
Она поспешила к длинному прилавку в глубине торгового зала, обошла его кругом и схватилась за край тяжелой темной шторы, прикрывавшей вход в заднюю комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95