– А-а, – облегченно вздохнул Иннокентий. – То есть это он по твою душу… Тогда бери своего призрака и выясняй с ним отношения, а мы займемся Альфредом…
Настя осторожно выглянула из-за Иннокентия: Сахнович прислонился к одной из могильных плит и молча смотрел в их сторону. Фигура Сахновича сейчас не была прозрачной, хотя, возможно, это объяснялось отсутствием источников света вблизи покойного капитана.
– Я его убил, – продолжал говорить Покровский, и Настя заметила выступивший на его висках пот. – И он стал призраком, вечным рабом одного цыгана. А потом я попросил Леонарда, чтобы Эдику вернули нормальную жизнь…
Иннокентий недовольно поморщился, давая понять, что не просил Покровского исповедоваться и все эти ненужные воспоминания – лишь пустая трата времени. Однако Покровский не обращал внимания на его гримасы и продолжал говорить:
– …Леонард сделал, как я просил. Но потом, зимой, когда мы пошли в дом к одному грузину… Лиза велела ему идти первым, а там стояло что-то типа защиты от посторонних, а он не знал про это, и как только Эдик переступил границу… Его снова убило. А я знал. То есть не наверняка, но я слышал, что там есть что-то такое… И я не остановил его, я не стал спорить с Лизой…
– Ты не нам слезы лей, – сказал Иннокентий. – Ты иди ему, что называется, обнажи душу. Голая душа – страшное зрелище. Может, он испугается и убежит.
– Это был мой друг, – сказал Покровский. – И я убил его. Два раза.
– Бывает, – равнодушно сказал Иннокентий.
– Ты… Ты, наверное, не человек, – вдруг вырвалось у Покровского.
– Приехали! – Иннокентий раздраженно сплюнул под ноги. – Раз я не бросился вытирать тебе сопли, значит, уже и не человек. А сам-то ты настоящий человек? Сначала убиваешь друга, предаешь его, потом спохватываешься и начинаешь страдать. Очень по-человечески! – Он обернулся к Насте, которая снова принялась пихать его локтем, и добавил шепотом: – А еще он только что назвал меня уродом!
Настя едва не сказала, что в каком-то смысле Покровский был прав и все они тут были моральные уроды (кроме нее, разумеется) и еще трусы (как ни печально, включая саму Настю), потому что уже минут пять они стояли как вкопанные и не решались сделать и шага навстречу призраку капитана Эдуарда Сахновича.
Призрак в конце концов решил пойти им навстречу.
– Макс, – сказал он, и Настя поежилась: голос у мертвого Сахновича звучал столь же гадко, как и у живого. Или наоборот? Она бы предпочла не загружать голову этими загадками, она бы предпочла, чтобы Сахнович и Покровский поскорее удалились выяснять свои отношения в самые темные уголки кладбища…
Или чтобы по крайней мере капитан Сахнович ее не узнал.
Черта с два.
– Анастасия! – сказал Сахнович и развел руки словно для объятий. – Надо же… Помнишь меня? Мы общались недолго, но у нас были свои яркие моменты. Кто-то кого-то хотел убить, да? Вот, твоя мечта сбылась…
– Я хотела, чтобы вас всех посадили в сумасшедший дом! – не выдержала Настя. – Потому что вы были психом даже когда были живым, а уж теперь-то и подавно…
Сахнович рассмеялся неприятным сухим смехом.
– Когда мы с тобой познакомились, я уже не был живым. Артем прострелил мне голову года два назад, и с тех пор я почему-то не чувствую себя живым. Наверное, простреленная башка и вправду как-то влияет на психику.
– Я выпросил у Леонарда, чтобы тебя вернули, – вмешался наконец Покровский.
– Да, – согласился Сахнович. – Только не знаю зачем – чтобы ты сам спокойнее спал по ночам? Чтобы совесть не грызла?
– Я вернул тебе жизнь, – повторил Покровский.
– Не ты, – уточнил Сахнович. – Леонард. А ты… – Капитан снова сухо рассмеялся, будто пересыпал камешки из одной жестяной банки в другую. – А ты меня убил еще раз. Ты и твоя рыжая подруга. Отправили проделывать тропинку в минном поле, да? Как это по-дружески.
– Я не хотел, честное слово… Сам знаешь, я плохо разбираюсь в этих магических штуках. Я не знал, что там, в этом доме…
– Ребята, – вмешался Иннокентий. – Я понимаю, вам есть о чем поговорить, так, может быть, вы отойдете в сторонку…
Сахнович заинтересованно посмотрел в его сторону.
– Какая-то у вас странная компания подобралась, – сказал он затем. – Ладно Артем, ему судьбой положено шататься по стремным местам, но ты, Анастасия…. Разве приличной девушке в это время не положено спать в собственной постели? А ты гуляешь по кладбищу под ручку со своим мучителем с одной стороны и с чем-то совершенно нечеловеческим с другой стороны…
«Что-то совершенно нечеловеческое», вероятно, обиделось или просто устало ждать; Иннокентий хлопнул Покровского по плечу и скомандовал:
– Показывай, где лежит Альфред, и на этом закончим комедию…
Покровский еще колебался, а Иннокентий уже решительно направился к Сахновичу, сжимая кулаки, как будто собираясь набить надоедливому привидению морду. Сахнович тоже двинулся ему навстречу, и около отмеченного Покровским дерева они столкнулись грудь в грудь.
Настя думала, что Иннокентий пройдет Сахновича насквозь, как это бывает с призраками в фильмах; но на этот раз все вышло по-другому, Сахнович и Иннокентий отлетели друг от друга, словно два туго надутых мяча. Иннокентий едва не потерял равновесие, но все же удержался на ногах и, пытаясь изобразить, что все так и должно быть, крикнул в сторону Сахновича:
– Получил, пугало?!
– Ты имеешь в виду – удовольствие? Еще нет. Но У нас до фига времени, хотя… Хотя кто знает, сколько времени вам понадобится, чтобы понять одну простую мысль…
– Что там еще за мысль?
– Я тут не затем, чтобы высказывать претензии к старым приятелям…
– Тогда…
– Все имеет цену, Артем, ты-то должен это знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132