Она больше не станет жить в Лос-Анджелесе. — Я могу переехать в Сан-Франциско.
Дин рассмеялся:
— Нет уж, спасибо. — Он протянул руку и коснулся ее волос. — Эти жизни мы уже прожили. Не знаю, как ты, но я не намерен возвращаться к прошлому. Я хочу начать все сначала. И я не собираюсь с тобой жить.
— А-а…
Руби старалась не показать, как ей больно.
— Руби Элизабет, мы поженимся. Больше никаких отговорок, побегов, хватит терять время. Мы обязательно поженимся. Я предлагаю такой вариант: мы переезжаем сюда и по мере сил стараемся разобраться, как хотим распорядиться оставшимися годами. Я мог бы попытать счастья в фотографии, мне всегда это нравилось. Но что еще важнее, мы пообещаем друг другу состариться вместе. И мы это сделаем. Будем сидеть на нашей собственной веранде до тех пор, пока не ослепнем, не облысеем и я не забуду собственное имя. Знаешь, каково будет твое последнее ощущение в этом мире? Как я целую тебя перед сном.
— У нас появятся дети, — мечтательно произнесла Руби, впервые задумываясь об этом всерьез.
— Да, по меньшей мере двое, чтобы у каждого был хотя бы один друг.
— А нашего сына мы назовем Эриком.
Руби могла бы всю ночь проспать на пирсе, согретая старым одеялом и теплом Дина, но он хотел вернуться к брату, поэтому они поцеловались — а потом еще и еще — на прощание. Руби помогла Дину отвязать яхту, поднялась по откосу и с берега смотрела, как он отплывает. Лунный свет, освещая белые части бортов, делал их голубыми. Дин запустил двигатель, и «Возлюбленная ветра» медленно отошла от берега. Урчание мотора нарушило ночную тишину.
Дин постепенно скрывался из виду. Сначала ночь поглотила верхушку мачты, затем пропало и все остальное. В последнем луче лунного света поднялась темная рука и помахала Руби. Дин не видел ее, но знал, что она где-то там, в темноте, наблюдает, как он уплывает. Она всегда так делала: стояла на берегу, пока лодка не исчезала в темном море, посеребренном луной, потом поворачивалась и уходила домой.
В кухне горел свет, спальня матери была закрыта. Руби подошла, вернее, подскочила к двери. Она не сомневалась — мать хотела бы, чтобы ее разбудили; в конце концов, не каждый день се дочери делают предложение.
Руби уже собиралась постучать, когда зазвонил телефон. Она ринулась в кухню И схватила трубку на втором звонке, моля Бога, чтобы это не оказались плохие новости об Эрике.
— Алло?
— Руби! Где, черт подери, ты пропадаешь? Я звоню тебе всю ночь. И вообще, в какое захолустье ты сбежала, что за хибара твой лом, если в нем даже нет автоответчика?
Руби сразу расслабилась.
— Вэл! — Она посмотрела па часы. Начало второго. — Нельзя ли отложить разговор до утра? Я…
Голос Вэла стал глуше.
— Да, бэби, еще один мартини. И три оливки. Извини, Руби. Кстати, что там за чушь насчет статьи? Надеюсь, Модин что-то не так поняла.
— Ах это… Я передумала сдавать статью, вот и все.
— Вот и все? Все?! Послушай, ты, принцесса комедии, речь идет не о какой-нибудь занюханной газетенке местного масштаба. Мы говорим о журнале «Кэш»! Они уже зарезервировали в номере место под твой материал, напечатали обложку, причем с твоей фотографией. Кроме того, информация просочилась в прессу. — Вэл помолчал, было слышно, как он выпускает дым в трубку. — У меня есть интересные предложения от телевидения. С тобой хочет поговорить человек с Эн-би-си, они собираются заказать тебе пилотный вариант.
— Пилотный вариант? Моей собственной комедии положений?
Руби стало нехорошо. Иметь свое шоу на телевидении было ее давней недостижимой мечтой. Любой комик грезит об этом.
— Да-да, без дураков, тебе предлагают написать комедию. Но статья должна быть сдана завтра. Вчера я послал тебе билеты на самолет, они наверняка уже лежат в твоем почтовом ящике. В понедельник утром ты должна появиться в «Шоу Сары Перселл».
— Вэл, я не могу этого сделать.
Руби закрыла глаза. Она почти физически ощущала на лбу тепло материнской руки, нежность прикосновения. Ее охватила паника.
Вэл глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Проклятие! Я знал, что от тебя одни неприятности, но заверил партнеров, что ты настоящий профессионал. Я за тебя поручился, я дал им слово!
— Да, я профессионал. — Собственный голос показался ей слабым и неубедительным.
— Настоящий профессионал не разорвет контракт с общенациональным журналом, особенно когда уже получил аванс. Ты способна вернуть деньги?
Руби вспомнила «порше» на стоянке, дорогое платье, оставшееся в шкафу, деньги, отданные отцу, и поморщилась.
— Верну… если они дадут мне некоторое время.
«Ну да, например, лет двадцать».
— Детка, так дела не делаются. Ты можешь разорвать договор, только если полностью расплатишься, да и то еще придется их уговаривать. А я уверен, что они не согласятся.
— Ты хочешь сказать, что они имеют право меня заставить…
Вал рассмеялся:
— Ты что, с Луны свалилась? Детка, это большой бизнес. Ты не можешь просто взять и передумать. Статья готова?
Руби ненавидела собственную слабость, подтолкнувшую ее ответить «да».
— Тогда за чем же дело стало?
Она готова была расплакаться.
— Я узнала мать поближе, и она мне понравилась. — Руби сглотнула и поправилась: — Вернее, я ее люблю.
Некоторое время Вэл молчал, потом тихо сказал:
— Мне очень жаль.
Уж лучше бы он на нее наорал! Принять сочувствие было для Руби куда тяжелее.
— Так ты прилетишь завтра? Я распоряжусь, чтобы Бертрам встретил тебя в аэропорту.
Руби повесила трубку, чувствуя себя, как в тумане. Она вышла на веранду и увидела на полу под дверью контракт. В нем оказались билет первого класса и краткий план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96