Он же просто избегал ее общества. Чем необузданнее становилась она, тем больше времени он проводил вне дома, так что в конце концов они стали совсем чужими.
К тому времени как Люсьен понял, что у Сабрины все гораздо серьезнее, чем простое нервное расстройство, было уже слишком поздно: ее безумие зашло настолько далеко, что спасти ее было уже невозможно. Хотя, будь он преданным и любящим мужем, Сабрина, может быть, была бы еще жива.
Люсьен рассеянно прижал руку к плечу, где пульсировала боль. Такие рассуждения были бесполезны, он это знал. Он всю жизнь потратил на пустые размышления и почти потерялся в них.
Он пристально посмотрел на Арабеллу, придав своему взгляду тщательно рассчитанное выражение. В ее глазах светилось любопытство.
— Сабрины нет. Мне больше нечего добавить. У Арабеллы вспыхнули щеки.
— Я не имела в виду, что ты...
— Я знаю. Просто я не хочу, чтобы ты думала... — Что? Что ему не следовало покидать Арабеллу? Что он должен был уделять больше внимания своей жене? Что он, по-видимому, обречен приносить несчастье тем, кого любит, и тем, кто любит его? Он сотни раз говорил это самому себе. Он выдавил из себя улыбку. — Давай лучше поговорим о тебе. Арабелла, я знаю, что опоздал на десять лет, но нам надо объясниться.
Она со стуком поставила чашку.
— Я не желаю говорить о том, что произошло десять лет назад.
— Зато я желаю, — сказал он. Она отвернулась, но он продолжал: — Я никогда тебя не забывал.
— Я тебя тоже не забыла, — холодно ответила она.
Как она могла не испытывать к нему ненависти? Он уехал, не сказав ни слова, и не вернулся, чтобы объясниться. Но в то время он не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, зная, что если он это сделает, то будет уже не в состоянии уехать.
— Я сожалею, что заставил тебя страдать. Обстоятельства не позволили мне вернуться, хотя это меня не оправдывает.
В ее взгляде что-то промелькнуло и тут же исчезло. Руки машинально разглаживали юбку.
— Я должна помочь кухарке с обедом. Тебе нужно еще что-нибудь? Чаю? Еще подушку?
Между ними как будто выросла стена высотой в пятнадцать футов и толщиной в десять лет. Может быть, это и к лучшему. Он сосредоточится на своем задании и уедет до того, как все еще больше осложнится.
— Если ты не возражаешь, я хотел бы коньяка. От него моему плечу становится легче.
— Конечно. — Она пересекла комнату, подошла к большой, витиевато изукрашенной горке и достала графин. Налив в стакан золотистой жидкости, Арабелла вернулась и поставила его на стол перед Люсьеном.
— Если тебе что-нибудь понадобится, позвони. Миссис Гинвер будет счастлива тебе помочь.
Он взял стакан и, прищурившись, смотрел на Арабеллу, дожидаясь, пока она подойдет к двери.
— Арабелла, где вы берете этот коньяк?
Она остановилась настолько резко, что ее юбки качнулись вперед.
— Что ты сказал?
— Коньяк. Он прекрасного качества, и я хотел бы купить такой же для моего имения в Дербишире. Я дал бы тебе за него хорошую цену.
Она изменилась в лице.
— Нет, — сказала она сдавленным голосом. — Он из наших погребов, и я не желаю его продавать.
Он напрягся.
— Белла, ты...
— У тебя нет оснований задерживаться в Роузмонте, Люсьен. Я хочу, чтобы ты уехал, и чем раньше, тем лучше. Сегодня вечером.
— Твоим тетушкам это не понравится.
— Понравится, если я расскажу им, что когда-то произошло между нами.
Она попала в точку. Люсьен поставил стакан и вздохнул:
— Пока Гастингс упакует вещи, будет уже темно.
— Тогда завтра утром.
Ее тон не допускал возражений. Люсьен задумчиво поджал губы. Значит, он задел ее за живое?
— Хорошо. Завтра утром.
— Прекрасно. — Сделав напыщенный реверанс, она вышла из комнаты.
Люсьен смотрел на закрытую дверь. Теперь он не сомневался: она что-то знает. Он задумчиво потирал подбородок. Может быть, не что-то, а кого-то, того, кто контрабандой поставляет превосходный коньяк. И возможно, он тайно перевозит не только спиртные напитки, продавая их местным дворянам. Может быть, он перевозит что-то более важное.
Люсьен вздохнул и откинул голову на подушку. Подозрение, что Арабелла знает контрабандиста и покрывает негодяя, еще более укрепило его в решении остаться в Роузмон-те. Люсьен мрачно усмехнулся. Его пребывание здесь затягивалось.
Кого же Арабелла покрывает? Одного из слуг? Люсьен поднял стакан и стал рассеянно рассматривать золотистую жидкость. Нет, ее реакция была слишком бурной. Может быть, милую маленькую тетю Эмму или решительную тетю Джейн? Нет, это смешно. У них не хватило бы ума организовать такое. А Роберт прикован к инвалидному креслу...
В самом ли деле прикован? Кажется, врачи сомневаются в существовании его паралича. Может быть, Роберт ходит, и все это лишь уловка, чтобы избежать подозрений.
Вздохнув, Люсьен встал, подошел к окну и отодвинул тяжелую портьеру. Снаружи шел снег, мороз разрисовывал стекло белыми узорами. Роузмонт казался волшебным островом, затерянным во льдах по воле злого колдуна. Люсьен опустил штору.
Знает об этом Арабелла или нет, но ей грозит опасность. Контрабандист, снабжавший ее семью коньяком, вполне мог оказаться наполеоновским агентом. Если же она его знает, то может стать для него помехой.
Люсьена преследовало мрачное предчувствие. Хмурясь от своих мыслей, он подошел к задвинутому в угол столику и открыл футляр с письменными принадлежностями. Четким, решительным почерком он написал адрес: мистеру Мамферду, постоялый двор «Красный петух».
Пора прекращать бездельничать и приниматься за работу.
Глава 8
Несколько часов спустя Арабелла вошла в комнату тетушек:
— Мне надо с вами поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100