Единственной удачей во всей этой передряге было то, что мои руки связали спереди. Вдруг у меня судорогой свело желудок, когда я сообразил, что я посчитал удачей. Связанные руки! Однако это было, несомненно, лучше, чем если бы мне их завели за спину. Ребятки, вероятно, очень спешили.Голова моя болела адски, но мыслил я все же ясно, и до меня наконец дошло значение этой поездки в никуда. Перебраться с пола на сиденье я хотел главным образом для того, чтобы увидеть, куда мы едем, хотя было и непонятно, что мне это дало бы. Я связан по рукам и ногам, и профессиональный убийца держит меня на прицеле. И везут они меня не к боссу. Похоже, поездка для меня — последняя.Я и раньше бывал во многих переделках, но никогда не чувствовал такой безысходности.— Послушай, Датч, Мэйс не будет в восторге, если ты меня прикончишь.— Зато я буду в восторге. А с Мэйсом я как-нибудь разберусь.Я невольно хохотнул. У меня был шанс «разобраться» с Мэйсом, и я-то прекрасно понимал, что этому пентюху никогда с ним не справиться. Но он мог отлично справиться со мной.Датч наклонился ко мне.— Что тут смешного? Я уже отказался от идеи о твоем самоубийстве. Я все равно воспользуюсь твоей пушкой, но сначала прогуляюсь ею по твоему лицу.— Мою пушку ты можешь получить только у Мэйса. Разве он приказал тебе прикончить меня?— Он сказал достать тебя, Скотт. А я, как ты уже знаешь, иногда понимаю не правильно то, что мне говорят. — Он навис надо мной, раздвинул губы и показал на выбитые зубы. — Видишь это? Я тебе отплачу. В долгу не останусь. Отделаю так, что мама родная тебя не узнает.Я не сдержал невольной дрожи. Парни из морга возненавидят меня, когда им доставят мой изуродованный труп.— В этом ты большой мастак, верно? Ты здорово повеселился, когда громил мой офис?— Я так не веселился с того дня, когда моя бабка попала в машину для выжимания белья, — хихикнул он. — Со мной шутки плохи. Скотт.— Еще бы, — признал я. — С таким «копом», как ты.Он не замедлил нанести мне новый удар. Я бы пожертвовал всеми своими зубами — только бы достать этого типа. Однако я сохранял внешнее спокойствие, откинулся на спинку сиденья и огляделся. Кругом было темно, луна пряталась за сгущающимися облаками, и все же в свете фар я узнал пару знакомых ориентиров и понял, что мы поднимаемся в горы по дороге Бенедикт-Каньон. Я бывал тут несколько раз — при более счастливых обстоятельствах — и хорошо знал дорогу. Она проходила по холмам, некоторые склоны представляли собой крутые обрывы, а другие были пологими. Может, Датч позволит мне прыгнуть в пропасть? Самоубийство... Я попытался пошевелить кистями рук, но веревка была туго затянута.— Не двигайся, — бросил Датч.— Проклятая веревка нарушает кровообращение.Датч хохотнул:— Он беспокоится о кровообращении. Я ужасно огорчен, Скотт. Подожди немного, и я все улажу.Я замолчал, ибо мне сильно не по душе были его высказывания. Датч же нанес мне прощальный удар:— Я слышал о тебе, Скотт. Знаю, что ты ухитрялся отболтаться в крутых переделках. А сейчас, красавчик, тебе не отвертеться.В чем, в чем, а в этом у меня уже не оставалось никаких сомнений. И раз уж слова не помогут мне выпутаться, нужно что-то срочно предпринять. Но вот что?Наконец я врубился. Мне уже не спастись. Подонки просто отвезут меня в горы и пристрелят. Швырнут на колени, приставят пушку за ухо и вышибут мозги, как военнопленному в войне без правил. Я оказался не с той стороны нейтральной полосы.Однако я не оставлял попыток придумать что-нибудь. Мы мчались среди холмов, но где именно? Присмотревшись повнимательнее, я узнал этот отрезок дороги. Мы уже оставили позади крупные загородные фермы. Я вспомнил, как приезжал сюда с шестифутовой блондинкой, называвшей меня «хвастуном». Я вспомнил, что где-то впереди, примерно в миле, была маленькая утрамбованная площадка, на которую мы съехали тогда с дороги и где немного поболтали. Кажется, о Шопенгауэре. За площадкой, чуть ниже дороги, по довольно крутому склону холма проходил узкий карниз, а за ним был обрыв футов в пятьдесят. Я вспомнил, как в ту ночь с блондинкой я из предосторожности поставил машину на заднюю передачу и вытянул до конца ручной тормоз. Но чертова блондинка умудрилась задвинуть ногой ручной тормоз.В этом месте дорога извивалась, и на крутых поворотах Флем делал не больше двадцати миль в час. Я припомнил, что сразу за той площадкой дорога резко сворачивала влево.Я вздохнул. Ничего не поделаешь. Если тебя подстрелят, Скотт, какая тебе разница, попадут ли тебе в голову или в спину.Я ничего не мог поделать со слабостью, охватившей меня, когда я наконец принял решение. Как и с крупными каплями пота, выступавшими на моем лбу. Мои губы пересохли, и я облизал их.— Датч, — попросил я. — Раскури мне сигарету.— Что с твоим голосом?— Порядок. Зажги мне сигарету.— Ты мне приказываешь?— Прошу.— Боишься, а? Не волнуйся, Скотт. Тебе уже недолго ждать.Он не шутил. Впереди я едва различил то место, где дорога заворачивала влево, а справа виднелось более светлое пятно утрамбованной площадки. Я надеялся, что, пока Датч будет доставать сигарету, его руки будут заняты. Это мне поможет, а если нет, ну и черт с ним. Я все равно не откажусь от попытки.Он зашуршал пачкой, послышался треск целлофана. Вспыхнула спичка — прекрасный шанс для меня, пока вспышка ослепила его. Но слишком рано — мы были еще ярдах в тридцати от того места, где можно было бы воспользоваться единственным шансом. Шансом спастись или сломать себе спину на отвесной скале, но все же шансом.Датч вынул сигарету из своих распухших губ и протянул мне со смешком:— Прими гвоздь в гроб.Он забавлялся от души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50