Герцогиня, разглядывая его унылое лицо, смеялась во весь рот, а Анне Австрийской, сдается, только ее положение мешало разразиться громким, вульгарным, торжествующим хохотом рыночной торговки. Все рушилось в недолгой карьере д'Артаньяна - в этом он уже не сомневался...
На его счастье, за спиной послышался почтительный голос:
- Ваше величество, вот-вот начнется первый выход Мерлезонского балета, вам пора...
Одарив напоследок д'Артаньяна невинным и ласковым взглядом, Анна Австрийская мягчайше произнесла:
- Шевалье, запомните все, что я вам говорила, честное слово, я пекусь в первую очередь о вашем же благе. Невыносимо видеть, как столь молодой человек ступил на стезю порока... Постарайтесь срочно исправиться...
И она, с помощью герцогини прикрепив аксельбант к плечу, величественно прошествовала к двери. Герцогиня, проходя мимо д'Артаньяна, ослепительно ему улыбнулась и прошептала:
- Кто тебе мешал, дурачок, выбрать правильную сторону? Сам все погубил...
Когда они остались втроем, д'Артаньян, боясь взглянуть в лицо кардиналу, растерянно пролепетал:
- Ваше высокопреосвященство, клянусь вам, что...
Капитан де Кавуа вежливо подтолкнул его локтем в бок, и гасконец умолк. Он поднял взгляд и затрепетал, увидев Ришелье таким - кардинал, прислонившись затылком к стене, полузакрыл глаза, его вмиг осунувшееся лицо как две капли воды походило на беломраморную маску. Столь неожиданно обрушившийся удар был слишком силен даже для этого железного человека, привыкшего с достоинством встречать превратности судьбы.
- Не клянитесь, д'Артаньян, - сказал кардинал полушепотом. - Я нисколечко в вас не сомневаюсь. Вы сделали все, что было в человеческих силах, и даже более того... Свою часть плана вы выполнили блестяще. Зато кто-то другой не выполнил до конца свою, в этом нет никаких сомнений...
Капитан де Кавуа тихонечко, осторожно произнес:
- Она до последнего мига не знала, доставят ли ей подвески...
- Вот именно, - произнес кардинал тем же отрешенным полушепотом, не меняя позы. - Я решительно отказываюсь видеть в происшедшем козни нечистой силы, а следовательно, остаются люди... Есть только одна разгадка: Бекингэм успел заказать точную копию двух недостающих подвесков, и кто-то опередил вас, д'Артаньян, буквально на минуты...
- Это все те несколько часов, что я из-за Винтера потерял в тюрьме! - горестно воскликнул д'Артаньян. - Они-то все и решили! Дело было так...
- Вы расскажете мне об этом потом, - сказал кардинал голосом, в котором помаленьку стала проступать прежняя твердость. - Поедемте отсюда, нам нужно, не откладывая, обдумать все промахи и найти виновного... успокойтесь, д'Артаньян, я же сказал только что, лично к вам у меня нет ни малейших претензий, вы свою часть выполнили блестяще: это кто-то другой поплатится, не перехвативший вовремя ее гонцов... - Он впервые после ошеломительного удара попытался улыбнуться, и это у кардинала почти получилось. - Не унывайте, господа, проигранные сражения еще не означают проигранной войны...

Глава двенадцатая,
в которой события несутся вскачь, словно пришпоренные

- В конце концов они меня задавили числом, - рассказывал Каюзак, выглядевший вполне здоровым и бодрым. - Прибежало еще с дюжину, стали с ног валить, вязать... Пришлось бросить этих, что я прижимал к стене скамейкой, - от них все равно не было никакого толку, сомлели, глаза закатили, о пощаде уже не орали... Взялся я за эту дюжину, и, доложу вам, друзья мои, дело пошло славно: они у меня порхали по комнате, что твои бабочки... Но дюжина - это и есть дюжина, а там еще слуг набежала немеренная уйма... Короче говоря, они меня связали по рукам и ногам и первым делом обшарили с ног до головы, так, что я извертелся от щекотки. Терпеть не могу щекотки, признаться. Ничего не нашли и бросили в подвал, говоря меж собой, что на следующее утро представят господину губернатору для скорого и справедливого суда... Один, мерзкого такого облика, принялся меня допрашивать, упорно называя д'Артаньяном...
- Говорил я вам! - воскликнул д'Артаньян, обращаясь к де Варду. - Они приняли его за главного, за меня!
- Вот именно, - подтвердил Каюзак. - Я, конечно, не стал этого прохвоста разубеждать, что я не д'Артаньян, - к чему? Вы тем временем далеко могли ускакать... Всю ночь я провалялся в этом проклятом подвале на голом камне, бока отлежал... А утром все переменилось, как в волшебной сказке. Пришел хозяин "Золотой лилии", весь из себя трясущийся от страха. И стал меня молить о милосердии таким униженным голоском, что я его даже не стал бить, когда он меня развязал... Знаете, что было утром? Эти полудурки отправились-таки к губернатору докладывать с восторгом, что поймали-таки этого самого злостного фальшивомонетчика, только оказалось, что губернатор ни сном, ни духом не ведает ни о ком подобном, никто ему не присылал указаний ловить и вязать... Понимаете, это все тот тип, что меня допрашивал: он нагрянул к амьенским судейским, представился чиновником из Парижа, обязанным поймать фальшивомонетчиков, и те, дураки набитые, дали ему переодетых солдат, оказали всяческое содействие... А может, они и не дураки вовсе... Когда прискакал гонец от кардинала и взялся за расследование, похоже было по некоторым их обмолвкам, что у того типа все же были при себе какие-то бумаги с печатями, предписывающие оказывать всяческое содействие... Это как-то больше похоже на правду - в жизни не встречал простодушного судейского, который поверит на слово чиновнику, пусть даже из Парижа, но не предъявившему никаких бумаг... Они крутили и вертели, не признавали прямо, кто подписал его бумаги, но и не говорили, что бумаг не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120