Танский монах и его ученики вышли поглядеть на зажженные фонари, после чего все разошлись на ночлег.
На следующий день для гостей снова была устроена трапеза.
После этого все вместе отправились на прогулку в монастырский сад. То был поистине чудесный сад. Вот послушайте:
Лишь первый лунный месяц был,
А здесь уже цвела весна,
Звенела серебром ручьев
И хором птичьих песен.
В душистом, утреннем саду
Царили блеск и тишина,
И в нем был каждый уголок
Причудлив и прелестен.
Здесь круглый год вдоль всех аллей
Не вянут нежные цветы,
Здесь круглый год свежа листва
Деревьев величавых,
А над зеркальною водой
Красиво выгнулись мосты,
И тонут лестницы в густых,
Благоуханных травах.
Подобно пикам диких гор,
Вершины каменных громад
Затейливо возведены
Умелыми руками,
И от ветвей цветущих слив
Густой медвяный аромат
Навстречу вешней синеве
Восходит облаками.
Все мягко розовеет здесь,
Когда пленительно цветет
Душистый персик на заре,
И нежный и пугливый.
Все пышно зеленеет здесь,
Когда над ясной гладью вод
Густую, свежую листву
Вновь надевают ивы.
В своих изысканных стихах
Пускай поэты всех времен
Наперебой не хвалят нам
Сад Золотой долины,
Пускай не уверяют нас,
Что краше и богаче он,
И удивительней стократ,
Чем этот сад старинный.
Пускай на тысячи ладов
С восторгом славить не спешат
Красу картины видовой,
Что создана Ван Вэем,
Ни разу в жизни не взглянув
На этот монастырский сад,
Не прогулявшись по его
Приветливым аллеям.
А на реке - раздолье здесь
Для диких уток и гусей,
Пестреет тысячами птиц
Лазурная излука.
Густые заросли шумят,
Где самый мудрый из гостей
И тот названий не найдет
Для всех сортов бамбука.
Дыханье сокровенных сил
С небесной веет высоты
И пробуждает лепестки
Пеоний и пионов.
Вон прихотливы и пестры
Цветут смешливые цветы,
Вон розовеют купы роз
Вдоль изумрудных склонов.
Вон, распустившись раньше всех,
Цветы камелии видны,
Огнем шиповников густых
Уже оделись кручи,
А эти нежные цветы
Зовутся Встречею весны,
И волчеягодник зацвел,
Упрямый и пахучий.
На скалах северной гряды
Еще сверкает снег седой,
Как будто вечная зима
Царит на этих склонах.
А дальше, к югу стройный лес
Окутан дымкой голубой,
И льется вешний ветерок
Среди ветвей зеленых.
На отражение свое
Глядит задумчивый олень,
Застыв у ясного пруда,
Как статуя немая,
И важно аисты стоят
Под сенью сосен целый день,
Игре на лютне золотой
Внимательно внимая.
Здесь на восточной стороне
Встал теремов узорный ряд,
Блестя, как хрупкая резьба
Из яшмы или кости.
На западной, - зубцами крыш
Беседки, башенки горят,
Где могут на ночлег всегда
Расположиться гости.
На южной - залы ты найдешь
Для праведников и святых.
Огни курильниц зажжены,
Светло от их мерцаний.
На северной - в тени дерев
Немало пагод золотых
Для строгих, безмятежных дум
И чистых созерцаний.
А за листвой, среди цветов
Две стройных башни поднялись.
Где можно душу укреплять
Наедине с собою.
Двойные кровли их парят,
Как будто устремляясь ввысь,
Блистая в утренних лучах
Глазурью голубою.
А там, где горы над водой,
Светелки тихие видны,
Где избавляются сердца
От злого духа-мары.
Покоем дышат окна их,
Всегда прозрачны и ясны,
Любой, кто хочет, в них входи -
И молодой и старый.
И, право, сами небеса
Благословили этот край,
Где можно жить, уединясь,
Забыв и грех и горе.
И незачем приют искать
На островах Пэнлай, Инчжоу:
Таких благословенных мест
Нет и в Восточном море!
Учитель и его ученики провели в саду целый день, любуясь его красотами, и вечером отправились в храм, где уже зажгли фонари, а затем в пригород, на предпраздничное гулянье. Оттуда они смотрели на город, который утопал в море огней.
Блещет весь огромный город,
Как в агатовых цветах,
И пышней великолепья
Не увидишь и в мечтах,
Словно яркою глазурью
Ниши светятся внутри,
И качаются повсюду
Расписные фонари.
А кругом светло, как в полдень,
И дворцы блестят вдали,
Озаренные огнями,
Как слюда иль хрустали,
Словно кто-то разноцветной,
Драгоценною парчой
Их изящно разукрасил
И поставил в длинный строй.
От мостов ложатся тени
И скользят по глади вод,
Будто движутся, качаясь,
И земля и небосвод.
Словно в пламени деревья -
То с раскидистых ветвей
Алый свет кругом струится
От несчетных фонарей.
Вдоль широких главных улиц
Люди весело снуют,
Свищут тоненькие дудки,
Барабаны мерно бьют.
Дым струится благовонный,
И над множеством ворот
Фонарей цветное пламя
До утра сиянье льет.
Там и сям сверкают горки,
И летят снопы огней,
Точно рыбы и драконы
Из пылающих морей,
Стаи фениксов хвостатых
И огнистых птиц луань
Небо блеском испещряют,
Словно вышитую ткань.
Восхищаясь фонарями
И сиянием луны,
Беззаботно бродят люди,
Мирной радости полны,
И, блистая легким шелком,
Рой красавиц между тем
То играет на свирелях,
То поет на радость всем.
Мчатся с грохотом повозки,
Скачут кони, вьется смех.
Лица дев нежнее яшмы,
Не насмотришься на всех!
К ним стремятся с восхищеньем
Взоры щеголя юнца.
Нет числа живым виденьям,
Дивным видам нет конца!
Пока Танский наставник Сюань-цзан смотрел, как зажгли фонари в монастыре, и затем отправился в пригород и дошел до самой восточной заставы, глядя па гулянье, наступила уже вторая ночная стража. Утомившись, Танский монах отправился на покой.
На следующий день он обратился к монахам со следующими словами:
- Когда-то я дал обет приводить в порядок все пагоды, которые встретятся на пути, вот и сейчас хочу попросить вас открыть пагоду, чтобы я мог выполнить свой обет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187