Когда же он очутился среди сонма Будд, бодисатв и праведных монахов, он горел одним лишь желанием - получить священные книги и обо всем остальном позабыл, поэтому и не спросил о долголетии черепахи. Теперь он не знал, что делать: ему не хотелось обидеть черепаху, но солгать ей он тоже не мог. Долго кряхтел он, но так ничего и не сказал. Черепаха догадалась, что наставник не спрашивал о ней, качнулась всем туловищем и нырнула на дно вместе с четырьмя монахами, конем и священными книгами. Хорошо, что Танский наставник избавился от бренного тела и стал бессмертным праведником. Если бы случилось то же самое в прошлый раз, то он, конечно, остался бы на дне реки. Белый конь, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, к счастью, умели плавать. Сунь У-кун расхохотался и сразу же проявил свое волшебство: он подхватил Танского наставника, вытащил его из воды и вышел на восточный берег. Но узлы со священными книгами, одежда, седло и поводья вымокли насквозь.
Не успели учитель и его ученики выйти на берег и привести себя в порядок, как неожиданно налетел вихрь, небо потемнело, засверкала молния, закружились мелкий песок и камни, и разразилась страшная буря.
После первого порыва
Не прошло еще мгновенья,
А уже Земля и Небо -
Все кругом пришло в волненье,
И едва удары грома
Отозвались многократно,
Затряслись крутые горы,
Реки хлынули обратно.
Ярко молния блеснула,
И огонь ее летучий
Брызнул в стороны клинками
Сквозь нахлынувшие тучи,
И сияющее небо,
Гор гранитные устои -
Все вокруг застлалось мглою,
Непроглядною, густою…
А потом завыла буря
Вихревыми голосами,
Грозный гром кататься начал
Над горами, над лесами,
И во тьме изломы молний
Нестерпимо заблистали
Раскаленными струями
Извивающейся стали.
Небеса, луну и звезды -
Все туманы затопили,
И в лицо швыряет ветер
Заверти песка и пыли,
И стремглав бегут от грома,
Бросив ловлю, бросив игры,
Перепуганные барсы
И встревоженные тигры.
Оглушенные грозою,
Обезумевшие птицы
С криком мечутся в тумане,
Не решаются спуститься,
А деревья глухо стонут
В рукопашной с бурей злою
И бесследно исчезают
За сгустившеюся мглою.
Высоко к реке Небесной,
К нескончаемой лазури,
Взвились яростные смерчи
Поднимающейся бури,
Закипели, забурлили
В ней стремительные волны,
И до дна ее глубины
Озаряют вспышки молний.
Там, на дне ее потоков,
Вьются змеи и драконы,
Позабыв свою отвагу,
Робко прячутся в затоны,
Мгла свинцовая застлала
Берега ее крутые…
Да, такую бурю люди
Здесь увидели впервые!
Ну и ветер! Оголяет
Гор задебренные кручи,
Вековые сосны валит,
Рвет бамбук рукой могучей.
Ну и гром! По небу тучи
Гонит голосом сердитым,
На земле людей пугает,
Близкой гибелью грозит им.
Ну и молния! Сверкает,
Ослепительная, злая,
Вьется змейками златыми,
Землю разом озаряя.
Ну и мгла! За ней не видно
Ни реки, ни гор, ни леса,
Даже небо заслонила
Непроглядная завеса.
Танский наставник в испуге всем телом прижал узлы со священными книгами. Ша-сэн тоже придавил коромысло с книгами. Чжу Ба-цзе старался удержать белого коня, а Сунь У-кун начал обеими руками вращать свой посох, ограждая им наставника от возможного нападения. Дело в том, что ветер, туман, гром и молнии были вызваны злыми мэрами из Темного царства теней, которые намеревались отнять священные книги. Буря бушевала всю ночь и лишь к рассвету утихла. Танский наставник, промокший до нитки, дрожал всем телом.
- У-кун! - спросил он. - Почему же все это случилось?
- Наставник, ты многого не знаешь, - тяжело дыша, начал объяснять Сунь У-кун. - Добыв с нашей помощью священные книги, ты совершил настоящий подвиг и тем самым как бы похитил у Неба и Земли счастье, которое дает всем возможность существовать столь же долго, как земля и небо, светить столь же ярко, как солнце и луна, всегда сохранять молодость и быть нетленными! Вот почему Небо и Земля не могут примириться с этим, а божества и духи завидуют нам и хотят похитить у нас драгоценные книги. Но, во-первых, книги промокли насквозь; во-вторых, ты своим правоверным телом прижал их, а потому гром не смог разрушить их, молнии не смогли спалить их, туман не смог скрыть их, к тому же я все время вертел свой железный посох, защитив светлую и непорочную силу Ян. Когда же наступил рассвет, силы Ян возобладали над темными силами Инь, которые рассеялись, так и не сумев отнять у нас священные книги.
Теперь только Танский наставник, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн поняли, что происходило, и принялись без конца благодарить Сунь У-куна.
Вскоре солнце поднялось довольно высоко. Путники перетащили книги на высокую скалу и стали их сушить. По сей день сохранились камни, на которых просушивались священные книги. Заодно монахи просушили у той же скалы свое платье и обувь, а сами в это время либо стояли, либо сидели, либо прыгали на солнышке.
Об этом происшествии тоже сложены стихи:
Чей праведный и чистый дух
Исполнен светлой силы Ян,
Тот к солнцу вечному всегда
Стремится сквозь любой туман.
А дьяволы, чей падший дух
Исполнен темной силы Инь,
Должны смирять свой дерзкий нрав
Перед лицом его святынь.
Да будет ведомо и вам:
Пусть губит многое вода,
Она священным письменам
Не в силах причинить вреда.
Светились в бурной мгле они,
Как отблеск ясной вышины,
Ни буря, ни поток, ни гром
Им оказались не страшны.
И для монахов с той поры
Покой желанный наступил:
Навек избавились они
От злобных и коварных сил,
Прозреньем истинным полны,
Невозмутимой чистотой
Благополучно добрались
Они к обители святой.
А где сушились книги их,
На плоских плитах, у воды,
С тех пор остались навсегда
Неизгладимые следы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187