— Как словно бы правда сама с облаков к нам на землю слетела, народ просветлел, и никто никому никакого зла сотворить не хотел — все во дружбе лепились, как пчелы в колоде, — рассказывал он. — Осада пришла на нас — тысяч в двадцать дворян собралося войско. Под стены пришли, а взятьем брать не смеют — народной-то силы страшатся. И стоит он, наш город великий, как остров Буян — светлый, вольный, ко правде прилежный. Народ — воевода, народ — судья, народ — оборона от недруга и супостата. А правили выборны от всего народу, а сидели мы, выборны, в земской всегородной избе, как вот ныне сидим в войсковой избе.Деду Максиму льстило, что он может всех поучать и все его слушают. Вон сколько их, молодых, и смелых, и сильных, слушают его поучения о том, «как владать городами»!— …Уряд во всем был, — пояснил старик. — Земские старосты, Михайла-кузнец да хлебник Гаврила Левонтьич, что скажут народу — так и быть по тому, а воеводы у нас сидели под стражею на монастырском подворье… А дворяне нам, городу, вздумали изменить — и головы им посекли на плахе… по народному приговору. Судили всем городом и казнили на площади за измену… Голодали, в осаде сидя, — с гордостью рассказывал дед, — а денег кабацких, напойных, а житниц царских — ни-ни, ни пальцем того не коснулись: мол, божие — богу, а царское — государю. Того государева хлеба касаться — ни-ни! Все воеводе опосле сдали сполна безо всякого грабежу… Стрельцы к нам в земскую избу сошлись, меньшие людишки пришли — все молили дать хлеба из царских житниц… Не согрешили… — рассказывал в увлечении старик разинским есаулам.На площади у войсковой избы, где они сидели, послышались женские крики, шум, споры и плач детей, будто случился пожар или набег ордынцев. Все повскакали с мест, теснясь к окнам. Иван Черноярец вышел на площадь. Его голос вмиг растворился в визгливых невнятных криках, в детском плаче, разноголосом и оглушительно громком.Кто-то кричал, причитал, стонал — ничего нельзя было понять… Иван возвратился смущенный в городовую избу, словно отбиваясь от нападавших, плотно захлопнул дверь и изнутри припер ее кочергою.— Женки стрелецкие, что повдовели в ту ночь, с робятами лезут, — сказал он.— Чего? — строго и сумрачно спросил Разин.— Сказывают, царское жалованье стрельцам полгода не плачено, а ныне кормильцев не стало. Сирот натащили, хлеба просят, а не дадим, так с детьми, грозят, в реку поскочут…Разин обвел всех серьезным взглядом и остановился глазами на старом воротнике.— Сказываешь, что житниц царских — «ни-ни»? — переспросил он, словно возвращаясь к прежней беседе.— Ни-ни! — так же, как раньше, качнув головою, сказал старик.— Сергей, где ключи у тебя от хлеба? — спросил атаман Кривого.Сергей сунул руку в карман.— Вот от царских житниц ключи, Тимофеич, — сказал он, поняв, к чему атаман клонит речь.— За науку спасибо, старик! — сказал Степан. — Да, вишь, дела ждут. После доскажешь. А ныне иди с Сергеем ко вдовам стрелецким — хлеб выдавать из царских припасов. За все за полгода выдай… Ты их, стрельчих-то, знаешь!..— А кои стрельцы к нам сами пришли, тем как? Тем бы вперед, — высказался Сукнин.— Те в казаках поживут, и по делам награда им будет, — сухо отрезал Разин.Воротник, лукаво прищурясь, взглянул на Степана и, подмигнув на него всем остальным, заключил с веселой усмешкой:— Вишь, есаулы, как городами-то владать!.. Вот те псковская наука! Стрелецкая вдова Всюду представлялась Марье измена. С томительной и щемящею болью в сердце наблюдала она, как город сдается под власть ненавистных разбойников.Открывались лавки — она проклинала купцов, звонили к обедне или ко всенощной — и она ненавидела попов, которые служили «ему», убийце и извергу — Разину.«Дура! Богу же служат — не атаману!» — корила она себя. И все-таки не могла смириться.— Сестрица, соседушка, вдовкам стрелецким царское жалованье дают. Айда получать в царской житнице, слышь! — позвали Марью соседки.— От злодеев я хлеб чтобы ела?! Да краше мне голодом сдохнуть!Угрюмая, сидела она взаперти на своем дворе, иногда мечтала о том, как она подкараулит Степана, кинется на него с ножом и зарежет…Базарная площадь возле самого дома ее кишела людьми: продавали свежую и соленую рыбу, яйца, творог, сметану, печеный хлеб, солонину, — и Марья ненавидела всех, кто покупает и кто продает…Несколько лазутчиков, подходивших к Яицкому городку с моря и с суши, были пойманы казаками. От них дознались, что астраханскому воеводе и так слишком много известно о казаках, о их числе и оружии через бежавших из города стрельцов. Тогда Степан запретил кому бы то ни было выходить в челнах в море, а тех, кто пошел бы без ведома, указал на месте поимки бить насмерть, как воеводских лазутчиков.Марья знала о том, что в море ходят на лодках казачьи дозоры, знала, что по степи рыщут конные, вылавливая беглецов, но оставаться в городе дольше она не могла.Она поведала соседке о том, что хочет продать избу, лошадь, корову и мужнино скарбишко. Продавала она за бесценок, и не прошло недели, как на все добро ее нашлись покупатели. Чтобы не нести с собой денег, Марья купила кольца, сережки, запястье — и удивилась сама, что лошадь, корова, и дом, и добро, накопленное за целых пять лет замужества, и ее приданое — все превратилось в десяток вещичек, таких незаметных. Сунув их под одежду, Марья наклала в корзину одежи и вместе с другими горожанами вышла к реке за ворота, словно бы мыть белье. На Яике она скрылась в кусты, и только тогда, когда все голоса утихли, когда опустились сумерки и в вечернюю степь едва доносились звуки города — то лаем собак, то окриками караульных по башням, — Марья пошла на последний отблеск зари над песками, на запад, где, знала она, стоит родной город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180