— Так со мной не поладишь!— Да ведаешь ты, атаман, что мне государь за то скажет?! Девица величествам сродница — шаху родня она, знаешь?! — несколько поостыв, сказал воевода. — Жаловались персидцы, что ты от выкупа за нее отказался. Хочешь своих полоняников за нее выручать? Мы о них шаху отпишем, а княжну кизилбашскую ты, от греха, отпусти хоть ко мне. Станет жить в терему со дворянками… Не срами девицу! — настаивал воевода. — Народ говорит, что ты ее в полюбовницах держишь…— Тьфу, сатана! — от души рассердился Разин. — Да она и не баба, а вроде как кошка в цветных шароварах.— Ну, кто любит попадью, а кто — свиной хрящик, — усмехнулся воевода и спохватился, что шуткою сам позволяет Разину говорить с ним как с равным. — Кизилбашские купцы три тысячи денег собрали тебе в залог за княжну — выкуп немалый! — сурово добавил Прозоровский.— На деньги я не корыстлив. Мне вся надежда — товарищей выручить за нее, — оборвал Степан. — Иди посмотри, как живет у меня ясырка.Воевода взошел на струг, осмотрел шатер ханской дочери.Привыкшая к казакам Зейнаб в последние дни стала менее дикой: она словно бы поняла, что Степан ей не хочет зла. Брала из его рук гостинцы, а после того, как он допустил к ней персидских купцов, она даже доверчиво улыбалась ему.Но вид старика воеводы почему-то ее напугал, и когда он хотел ее потрепать по щеке, она дико взвизгнула и, оцарапав крашеным ногтем его руку, отскочила за спину Разина.— Не бойсь, кызы, не бойсь, он тебя не обидит! — добродушно успокоил ее Степан, погладив по голове.— И право, как кошка, — проворчал воевода.— Устрашилась, что я тебе в жены продам! — засмеялся Разин.Боярин досадливо бросил полог шатра… Он осматривал разинский струг, щупал меха, любовался коврами, взвешивал на руке золотые кубки.— Богато живешь! — заметил он Разину.— Все астаринского хана наследие, — небрежно ответил Степан.Больше всего воеводе понравилась шуба черного соболя, крытая серебристым бобром. Он гладил ладонью мех, дул в него, любуясь, как из-под черной мочки пушится голубоватый подшерсток соболя…— Видал ты теперь, князь-боярин, как блюдут у меня княжну. Небось моих казаков там в колодах, не на подушках держат… Так и хану вели написать: пришлет он моих казаков, то и дочку свою получит в добре, а не пришлет, то я бобкой себе ее сотворю, возьму в полюбовницы, а наскучит — казакам в забаву кину, — вдруг пригрозил атаман.— Срамник ты и, право, разбойник! — не сдержав раздражения, вскричал воевода. — Государев указ тебе ведом: ясырь персиянский покинуть, а ханскую дочку в первых статьях. Да пока не отдашь, то и на Дон пути не будет ни тебе, ни твоим казакам.После его отъезда среди казаков по каравану пошел слух о том, что воевода совсем отказался от пушек и требовал только отдать царевну, но она завизжала, вцепилась сама в атамана и отказалась идти к старику, — так полюбился ей Степан Тимофеевич.А воеводу и пуще сосет тоска: молоденькой захотелось. «Не отдашь, говорит, ханской дочки, и Дона тебе не видать!» Атаман уж шубу соболью ему отдавал и ковры-то сулил и кубки, а воевода свое да свое: отдай, мол, царевну — да баста! На том и уехал! — рассказывали казаки друг другу. Круги на воде Отсвет вечерней зари отражался в темном течении Волги.Знойный, душный день угасал, и, наконец, спала невыносимая жара.Люди смогли теперь и дышать и думать. Атаманы лежали раздетые на песке недалекого от берега островка, обвеваемые прохладным ветром. После долгого скитания по чужим землям казаки чувствовали потребность оглядеться, разобраться во всем, что творится на русской земле, разведать, как смотрят на них царь и бояре, разгадать, что их ждет на родном Дону, послушать, что говорит о них простой народ, и, наконец, просто, лежа у берега Волги, отдохнуть от морской зыби…Сергей Кривой и Еремеев, тешась, кидали камешки в воду и по-мальчишески считали «блины».— Хорошо на Руси, Тимофеич, — сказал Наумов, глядя на последние блики заката. — Народ тебе — брат, хлеба вволю!..— А первое дело — речь русская, — поддержал Разин, — слово слышишь — и слову душа твоя радуется, как песне…— Какое слово, Степан Тимофеич! — хитро возразил красавец Еремеев. — Сказали мне нынче воеводское слово боярина Ивана Семеныча Прозоровского, после того как он побывал у тебя на струге: всех бы нас, дескать, он повесил. Кабы не стрельцов астраханских смятение…— Кабы на хмель не мороз, он бы до неба дорос! — насмешливо перебил Разин. — Кому же он говорил эки речи?— Дружку твоему, князь Семену.— А тот? — с любопытством спросил Разин.— Говорит: у меня, мол, едина забота, чтобы во всем исполнить царское повеление — и на Дон с пушками казаков не пустить. Для того он на Волгу выйдет с московскими стрельцами приказа Лопатина. А ежели мы «заворуем» да схотим уходить из города с пушками, тогда на себя пусть богу пеняем: он всех нас побьет… А боярин сказал, что того ждать недолго — с неделю-де мы постоим, а там терпенья не станет и силою на Дон полезем. Того он и хочет.— А ты как прознал? — усмехнулся Степан.— Завел себе ушки в домишке, — хитро ответил Митяй, который везде умел заводить свои «ушки».— Ну, славно, — одобрил Степан. — Не выйдет, как воеводы задумали: сам старый черт проходную станет нам в руки совать, чтобы Астрахань поскорее покинули, а мы еще покобенимся перво, идти не схотим!..— Да на том их беседа к концу не пришла, Степан Тимофеич, — продолжал Митяй. — Боярин сказал, что когда мы помешкаем тут на Волге, то на Дону все одно нам пропасть.— Сторговались небось про наши головы с атаманом Корнеем, — догадался Сергей. — Пес Корней, должно, на Дон стрельцов призвал…— Отсидел Корней в атаманах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180