Он умрет от теплового удара, и в газетах в отделе извещений о смерти напишут просто «Коп хлопнулся». А если заголовок об этом событии появится где-нибудь в «Верайети», тогда это может быть: «Потный коп сыграл в гроб».– Как тебе нравится заголовок в «Верайети» насчет моей смерти от теплового удара? – спросил он Кареллу, когда они входили в очередную лавку. – «Потный коп сыграл в гроб».– Звучит, – одобрил Карелла. – А насчет моей хочешь послушать?– Где? В «Верайети»?– Конечно.– Ну, давай.– Потный итальяшка-коп в полдень сыграл в гроб.– Да ты, я смотрю, парень с предрассудками, – расхохотался Мейер.Они приблизились к клетушке хозяина лавки, и тот поднял голову.– Слушаю вас, джентльмены, – затараторил он. – Чем могу быть полезен?– Мы из полиции, – заявил Карелла. Он бухнул бинокль на прилавок. – Узнаете?Хозяин лавки осмотрел бинокль.– Отличный бинокль, – сказал он. – «Питер-Вондигер». Он, что же, улика по какому-то делу?– Именно.– И им пользовался преступник?– Пользовался.– М-м, – промычал хозяин.– Вы его узнаете?– Вообще-то мы продаем много полевых биноклей. Когда они у нас есть.– А этот продавали?– Вряд ли. «Питера-Вондигера» у меня не было с января. У вас с восьмикратным увеличением, а у меня был с шестикратным. И стекла ваши лучше.– Значит, вы этот бинокль не продавали?– Нет, не продавал. Он краденый?– Таких сведений у нас нет.– Извините, ничем не могу помочь.– Ничего, – кивнул Карелла. – Спасибо.Они снова вышли на пылающий тротуар.– Сколько еще наших брошено на поиски? – поинтересовался Мейер.– Пит попросил выделить по два человека от каждого участка. Может, они на что-нибудь наткнутся.– Я уже устал. Как думаешь, это чертово письмо – липа?– Не знаю. Даже если и липа, этого мерзавца надо засадить под замок.– Это точно, – воодушевился Мейер, проявив необычный для такой жары энтузиазм.– Может, что-то дадут отпечатки пальцев, – предположил Карелла.– Может, – согласился Мейер. – А может, пойдет дождь.– Может.Они вошли в следующую лавку. За прилавком стояли двое. Завидев Мейера и Кареллу, они расплылись в улыбке.– Добрый день, – произнес один, улыбаясь.– Чудесная погода, – произнес второй, улыбаясь.– Джейсон Блум, – представился первый.– Джейкоб Блум, – эхом отозвался второй.– Здравствуйте, – ответил Карелла. – Мы детективы Мейер и Карелла из восемьдесят седьмого участка.– Рады познакомиться, джентльмены, – поклонился Джейсон.– Добро пожаловать к нам, – пригласил Джейкоб.– Мы ищем владельца этого бинокля, – Карелла положил бинокль на прилавок. – Узнаете его?– "Питер-Вондигер", – объявил Джейсон.– Прекрасный бинокль, – похвалил Джейкоб.– Исключительный.– Великолепный.Карелла безжалостно прервал эту хвалебную песнь.– Вы его узнаете?– "Питер-Вондигер", – протянул Джейсон. – Уж не тот ли...– Именно, – подтвердил Джейкоб.– Тот человек с...И братья одновременно захохотали. Карелла и Мейер выжидающе смотрели на них, но не было никаких признаков, что смех идет на убыль. Наоборот, он стремился к апогею, к истерии, достигал высот ураганного веселья и безудержной радости. Детективы ждали. Наконец смех утих.– Ох, боже мой, – еле вымолвил Джейсон.– Они еще спрашивают, помним ли мы этот бинокль, – отозвался Джейкоб.– Помним ли мы?– Ох, боже мой, – квакнул Джейкоб.– Так помните вы или нет? – спросил Карелла. Ему было нестерпимо жарко.Джейсон мгновенно посерьезнел.– Это тот самый бинокль, Джейкоб? – спросил он.– Разумеется, – ответил Джейкоб.– А ты уверен?– Помнишь царапину сбоку? Так вот она, эта царапина. Помнишь, он еще на нее обратил внимание? Мы из-за этой царапины скинули ему доллар с четвертью. А он-то всю дорогу... – и Джейкоб снова захохотал.Мейер взглянул на Кареллу. Карелла взглянул на Мейера. Надо полагать, температура воздуха в лавке оказалась для братьев чересчур высокой.Карелла покашлял. Смех снова затих.– Вы этот бинокль кому-то продали? – спросил Карелла.– Да, – сказал Джейсон.– Безусловно, – подтвердил Джейкоб.– Кому?– Человеку с леденцом! – выкрикнул Джейсон и тут же задохнулся в новом приступе истерического смеха.– Человеку с леденцом! – в унисон повторил Джейкоб, не в состоянии сдержать рвущийся из горла смех.– У этого человека был леденец? – спросил Карелла, сохраняя на лице каменное выражение.– Да, да! Ох, боже мой!– Он сосал его все время, пока мы препирались насчет... насчет...– Бинокля, – докончил за него Джейсон. – Ох, боже мой! Ох, господи, боже мой! Сколько мы еще смеялись, когда он вышел от нас! Ты помнишь, Джейкоб?– Еще бы, разве можно такое забыть? Красный леденец! А с каким наслаждением он его сосал! Да ни один ребенок в мире так не наслаждался леденцом! Это было прекрасно! Прекрасно!– Великолепно! – просиял Джейсон.– Фантастически...– Как его звали? – спросил Карелла.– Кого? – спросил Джейсон, пытаясь успокоиться.– Человека с леденцом.– А-а, его, как его звали, Джейкоб?– Не знаю, Джейсон.Карелла взглянул на Мейера. Мейер взглянул на Кареллу.– А счет разве у нас не остался, Джейкоб?– Разумеется, Джейсон.– Когда он был у нас?– Думаю, недели две назад.– В пятницу?– Нет, в субботу. Или... нет, все-таки в пятницу.– Когда это было? Какого числа?– Не помню. Где у нас календарь?Братья бросились к висевшему на стене календарю.– Вот, – указал Джейкоб.– Правильно, – согласился Джейсон.– Пятница.– Двенадцатое июля.– Проверьте, пожалуйста, свои счета, – попросил Карелла.– Разумеется.– Конечно, конечно.И братья удалились в комнату за прилавком.– Очень мило, – сказал Мейер.– Что?– Братская любовь.В ответ Карелла хмыкнул.Братья вернулись, держа в руках желтую бумажку – копию счета.– Он самый, – объявил Джейсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42