Металл здорово защемил ему кожу, причиняя сильную боль. Мейер втолкнул задержанного в комнату, и тот, пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, отчего ему стало еще больнее.– Познакомьтесь с крупным деятелем, – насмешливо объявил Мейер. – С половиной участка вздумал тягаться, так, что ли, деятель?Задержанный не ответил.– Ювелирный магазин на углу Десятой и Калвер-стрит, – продолжал Мейер. – Патрульный заметил его, когда он с пушкой в руках орудовал внутри. Отчаянный парень. Ограбление средь бела дня. Ты ведь отчаянный парень, верно?Задержанный не ответил.– Только он увидел патрульного, сразу начал палить. Из нашей машины услышали выстрелы и мигом прибыли на поле боя, успели вызвать по радио еще одну машину. А из второй позвонили за подмогой сюда. Прямо герой в осажденной крепости. А, деятель?Задержанный не ответил.– Садись, – приказал Мейер.Задержанный сел.– Как зовут?– Луи Галлахер.– Не первый раз имеешь дело с полицией?– Первый.– Учти, мы проверим, так что рассказывать басни не советую.– Я имею дело с полицией в первый раз, – повторил Галлахер.– Кофе там у Мисколо есть? – спросил Клинг и пошел по коридору. С лестницы вернулся Карелла. – Ну что, Стив, избавился от нее?– Избавился. Что нового в порту?– Жарко там.– Домой собираешься?– Ага, кофе попью и пойду.– Лучше немного задержись здесь. У нас тут один псих разгулялся.– Какой еще псих?– Прислал нам записку. В восемь часов собирается хлопнуть какую-то дамочку. Так что побудь пока здесь. Можешь понадобиться Питу.– Я и так сегодня замотался, Стив.– С чего бы это? – спросил Карелла и прошел в отдел.– Судимости у тебя есть, Галлахер? – спрашивал Мейер.– Я уже сказал, что нет.– Галлахер, на нашем участке висят несколько нераскрытых ограблений.– Это меня не касается. Вы полиция, вот и ищите.– Это твоих рук дело?– Я решил тряхнуть сегодня лавочку, потому что были нужны деньжата. И все. Раньше я такими делами не занимался. Может, снимете наручники и отпустите меня с миром?– Ну, брат, с тобой не соскучишься, – воскликнул Уиллис. Он повернулся к Хейзу. – Сначала хотел всех перестрелять, а потом строит из себя овечку, думает, вдруг поможет.– Какую еще овечку? – удивился Галлахер. – Просто предлагаю вам обо всем забыть.Уиллис уставился на него, словно перед ним был невменяемый, который, того и гляди, начнет полосовать прохожих бритвой.– Это, должно быть, из-за жары, – сказал он, не сводя с Галлахера немигающих глаз.– Ну, в самом деле, – гнул свою линию Галлахер. – Почему бы и нет? Почему бы вам меня не отпустить?– Слушай...– Ну что, черт возьми, я такого сделал? Пострелял немного? Так никого же не ранил, верно? По-моему, вы со мной даже неплохо развлеклись. Бросьте, будьте нормальными ребятами. Снимите наручники, и я пойду своей дорогой.Уиллис потер рукой бровь.– А ты знаешь, Мейер, ведь он не шутит, а?– Брось, Мейер, – сказал Галлахер, – будь человеком...Мейер влепил ему звонкую пощечину.– Ты, деятель, лучше ко мне не обращайся. И не произноси мое имя, не то я запихну его тебе в глотку. Это твое первое ограбление?Галлахер, потирая рукой щеку, окинул Мейера тяжелым с прищуром взглядом.– Да я бы с тобой даже не сел рядом... – начал он, но Мейер врезал ему еще раз.– Так сколько еще за тобой ограблений на территории участка?Галлахер молчал.– Тебе, кажется, задали вопрос, – напомнил Уиллис. Галлахер взглянул на Уиллиса и тут же проникся ненавистью и к нему.К ним подошел Карелла.– А-а, Лу, привет, привет, – сказал он. Галлахер тупо уставился на него.– Я вас не знаю, – произнес он.– Ну-ну, Лу, – улыбнулся Карелла. – Что это у тебя с памятью? Не помнишь меня? Я Стив Карелла. Подумай, Лу.– Он тоже фараон? – обратился к остальным Галлахер. – Никогда в жизни его не видел.– Булочную помнишь, Лу? На Третьей Южной? Вспомнил?– Я пирожных не ем, – огрызнулся Галлахер.– А ты, Лу, там пирожные и не покупал. Ты выгребал денежки из кассы. А я случайно шел мимо. Припоминаешь теперь?– Ах, это, – сказал Галлахер.– И когда же ты вышел, Лу? – спросил Карелла.– Какая разница? Вышел, и все тут.– И сразу вернулся к любимому делу, – добавил Мейер. – Так когда же ты вышел?– За вооруженное ограбление тебе дали десять лет, – напомнил Карелла. – Что же случилось? Освободили условно?– Угу.– Когда ты вышел? – повторил вопрос Мейер.– С полгода назад.– Кажется, тебе понравилось сидеть на казенных харчах, – заметил Мейер. – Так и рвешься обратно.– Ну, ладно, давайте забудем всю эту историю, – сказал Галлахер. – На кой вам надо портить мне жизнь?– Почему ты, Галлахер, всем портишь жизнь?– Кто, я? Я не хочу никому портить жизнь. Просто обстоятельства так складываются.– Ну ладно, наслушались, – прервал беседу Мейер. – В психологию ударился! Это уж слишком! Хватит! Вперед, голубок, пошли на прием к лейтенанту. Ножками, ножками. Живо.Зазвонил один из телефонов, и Хейз снял трубку.– Восемьдесят седьмой участок, детектив Хейз слушает.– Коттон, это Сэм Гроссман.– Привет, Сэм, что там у тебя?– Немного. Отпечатки совпадают с теми, что на бинокле, но... В общем, Коттон, тщательно обследовать комнату мы не сумеем – нет времени. Уж до восьми часов мы точно ничего не сможем сделать.– Почему? А который час? – встрепенулся Хейз.– За шесть перевалило, – ответил Гроссман, и, взглянув на настенные часы, обнаружил, что уже пять минут седьмого. Куда же девался целый час?– Да-а. Ну, тогда... – начал было Хейз, но не нашел, что сказать дальше.– Есть тут разве одна штука, может, она вам поможет. Хотя ты ее, наверное, видел.– Какая штука?– Мы нашли ее на кухне. На подоконнике, около раковины. На ней отпечатки подозреваемого, так что он мог ею пользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42