Звуки двух выстрелов слились воедино. Дмитрий улучил момент и тоже пустил пулю.
Та, что предназначалась мне, пролетела рядом с правым ухом. Этот сквознячок я, похоже, буду вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Вот так «психи» и отбивают пули, заметил внутренний голос.
Выходка с камнем потребовала такой сосредоточенности, что финал столкновения прошел без моего участия.
Дмитрий целился не в «психа» и не в стрелка. Прицельная точка, образуемая Намерением стреляющего, на живом объекте куда заметнее, чем на неодушевленном. Поэтому выстрел Ледянникова должен был повредить ружье, выбить его из рук – по возможности чуть раньше, чем в меня выстрелят. Не швырни я камень, так бы и получилось. Но стрелок нажал курок раньше, повел ствол вверх и тем самым подставился. Дмитрий попал точнехонько в локоть – не смертельно, однако до жути болезненно. Человек в черном моментально снял защиту с раненого, увернулся от выпущенной Островским пули и попробовал сбежать.
Мы с Дмитрием переглянулись и решили «психа» оставить в покое. Правильно, между прочим, сделали, Алексей выпустил вдогонку еще три пули, скорее для снятия нервного напряжения, нежели желая попасть. Он выпустил бы всю обойму, но после третьего выстрела патронташ на раненом стрелке взорвался. Я автоматически выставил перед собой Воздушную Ловушку в форме щита, а вот Островского прикрыть не сумел, и его взрывная волна сбила с ног. Мимо меня (снова возле правого уха, как будто это была какая-то заколдованная траектория) пролетел указательный палец, тот самый, который несколько секунд назад нажимал на курок.
В момент взрыва Дмитрий выскакивал из укрытия – необходимость в психотехнической защите заставила его остановиться и выставить вперед руку с пистолетом. Отчего-то эта поза показалась мне забавной – все в ней говорило, что Ледянников предпочел бы любому пистолету свой собственный меч. Вот как работают человеческие рефлексы, отделяя «психов» от нормальных людей. Нормальный человек прикрыл бы руками лицо, а не встал бы в защитную стойку с пистолетом вместо клинка.
Когда мы пришли в себя, из дворца протектора к нам уже бежали тяжеловооруженные охранники. Феноменальная оперативность.
Я с презрением отвернулся и только сейчас заметил, что человек в черном лежит возле следующей вазы. Неподвижно лежит. Стало быть, одна из выпущенных наудачу пуль Островского все же достигла цели.
– Повезло… – выдохнул Алексей, подходя ко мне и стирая грязным от сажи рукавом пот со лба. – Я уж и не думал, что выберемся живыми…
– Что это было? – требовательным тоном поинтересовался Дмитрий. – Спектр твоего Намерения отличался от того, который я знаю. Сейчас нормально, но мне все равно интересно.
Я сделал глубокий вдох и посмотрел на катану. На оружие покойного самурая, так и не выполнившее поручение императора.
– Сугимото… – начал было я, но голос сбился на кашель. – Сугимото каким-то образом сумел увидеть свое собственное будущее. Сэнсэй говорил, что футуроскопистам опасно обращать свой дар на себя же, но Кодзо перед смертью успел сказать, что наш вариант развития мира самый… – я сделал паузу, чтобы точно вспомнить сказанное слово, – лучший.
– Хотелось бы верить, – вздохнул Дмитрий.
Охранники наконец-то добежали до нас, окружили плотным кольцом и хором, на испорченном английском потребовали сложить оружие. Мы подчинились.
VII
В школе мастера Архипова ученики разошлись по комнатам и улеглись спать. Еще какое-то время потратила на приведение кухни в порядок неугомонная Оксана. Поликарп Матвеевич заперся в кабинете, изучать психотехнические труды о природе времени и фатума. Афанасий, благоухая кагором и тихо матерясь в такт шагов, протопал в свою каморку за добавкой.
Кася устроилась возле теплого бока кухонной печи. И тепло, и хорошо улавливаются Намерения всех обитателей школы. Кошка ощущала фактуру человеческих снов, непроизвольные психотехнические движения. Из всех этих ощущений складывалась грандиозная картина Наблюдения. Величественная картина.
Где-то на противоположном краю земного шара, в предместьях Иокогамы другая, не менее пожилая кошка ощутила смерть воспитанника и погрузилась в траур. Ее хозяева, родители Кодзо Сугимото, еще не знали о смерти своего сына. Кася услышала ее скорбь, сличила с узором своей картины и удовлетворенно выпустила когти.
Японский футуроскопист поступил столь же неестественно, сколь и благородно. Фатум не был адаптирован к немедленной реакции на такие поступки, а потому в нем появилась слабина. Крошечный, незаметный никому, кроме Каси, королевский шанс выйти победителем из этого непростого противостояния. Конечно, теперь фатум не повторит своей ошибки, может, даже усилит локальное влияние на историю мира. Пусть. Усиление в одном месте неизбежно приведет к ослаблению в другом. И тут Кася постарается, чтобы этим местом стала мариенбургская частная психотехническая школа. Ей предстояла долгая нешуточная борьба, но в одном покойный Сугимото был прав – лучше варианта и быть не могло.
– Снова Николай, – пробормотала Ксения, просыпаясь среди ночи. – Вот ведь угораздило же, никуда от него не денешься. Теперь и сниться вздумал. Совсем о приличиях позабыл. Прежде чем врываться в сон к порядочной девушке, надо разрешения спрашивать.
Она вспомнила фрагмент, увиденный непосредственно перед пробуждением, – подмастерье стоял возле догорающего и чадящего паромобиля, в окружении двух десятков японцев в старинных самурайских доспехах. Перспектива сна причудливо искажала пространство, устанавливая Николая в самый центр, создавала впечатление, будто мир кружится вокруг него, а земная ось тут как бы и ни при чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136