"...Ах! Боже мой он карбонари.
...Он вольность хочет проповедать!.
...Да он властей не признает."
Эти седовласые дети до сих пор не задумываются над вопросом, почему это
большевики разрушили памятники всем русским царям, а вот памятники Петру I и
Екатерине оставили.
Также, как эти горе-консерваторы, до сих пор серьезно воображающие себя
"хранителями истинного русского духа" никак не могут понять, что задача спасения
духовного авторитета русского православия и самодержавия значительно важнее
спасения авторитета отдельных русских монархов, которые разрушая православие и
дело русского самодержавия своими действиями, положили начало разрушению русской
монархии, чем воспользовались масоны и все остальные враги русской монархии.
Не только один Александр I дает пример распада традиционного
монархического сознания. Мы находим его даже у одного из наиболее ярких
представителей русского духовного возрождения, как у Карамзина. Карамзин писал
И. И. Димитриеву "по чувству я остаюсь республиканцем, — но при том верным
подданным русского царя".
Воскрешая, как историк, убитую при Петре I идею священного характера
царской власти, Карамзин тем не менее писал кн. Вяземскому: "Я в душе —
республиканец и таким и умру".

IV. КАКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ ПРЕДСТОЯЛО РАЗРЕШИТЬ АЛЕКСАНДРУ I И ПОЧЕМУ ОН НЕ
СМОГ ИХ РАЗРЕШИТЬ?

I

Какая историческая задача стояла перед Александром I? Та же самая, какая
стояла и перед отцом его Павлом I, убитым масонами и "знатным шляхетством".
Необходимо было как можно скорее ликвидировать трагические последствия,
совершенной Петром I во всех областях духовной, политической, социальной и
экономической жизни, революции.
Путь, который мог только принести счастье русскому народу, указал отец
Александра I — Император Павел. Этот путь состоял в организации национальной
контрреволюции против осуществленной Петром I революции. В зависимости от
исторический обстоятельств, национальная контрреволюция могла иметь или характер
быстрого перелома, или иметь характер постепенного перехода на путь традиционной
русской государственности.
Вернуться на путь предков было конечно не легко. Для этого необходимо
было бы произвести новую целую революцию во взглядах и привычках высших слоев
русского общества, сильно денационализировавшегося со времени революции Петра I.
Превратить "русскую Европию" снова в Русь, в Россию, было не так просто. Для
этого было необходимо чтобы православие приобрело былую роль духовного
руководителя народа. Главой православной церкви должен был стать Патриарх, а не
царь. Независимая, свободная от опеки государства церковь должна была найти путь
объединения с старообрядчеством и начать решительную борьбу с масонством и
"вольтерьянством" и другими формами увлечения европейской философии.
Идеи западного абсолютизма, на которые уже почти в течении ста лет
опиралась царская власть, необходимо было заменить политическими идеями
самодержавия. В лице возрожденной сильной церкви, восстановленное самодержавие
нашло бы мощного союзника для борьбы с растлевающим действием европейских идей и
смогло бы вместе с ней начать борьбу против основного зла тогдашней России —
крепостного права. Отмена крепостного права европейского типа вырвало бы опору
из под ног дворянства, стремившегося превратить царскую власть в орудие своих
сословных интересов. В лице свободного крестьянства, жившего все еще идеями
православия и самодержавия, царская власть получила бы такую же могучую опору,
как и в свободной церкви, независимой от воли государственных надсмотрщиков.
"Возврат на Русь" не обошелся бы, конечно, без тяжелой, ожесточенной
борьбы с масонством, аристократией и дворянством, которые едва ли бы пожелали
добровольно отказаться от выгодного права владения "крещенной собственностью".
Но объединенные общим миросозерцанием, Царь, Православная церковь и народ, в
конечном итоге вышли бы наверно победителями в борьбе с теми, кто желал идти по
пути строительства "русской Европии". Но этого не произошло и не могло произойти
потому, что Александр I не обладал ясным монархическим миросозерцанием отца,
считавшего, что пора уже возвратиться на Русь.
Двойственность мировоззрения Александра I не могла не отразиться на его
политической деятельности. Он часто колебался, не зная какую занять политическую
линию. И поэтому политически он все время сидел между двумя стульями — колеблясь
между долгом монарха и своими пристрастиями к республиканском строю. Отсутствием
цельного политического миросозерцания Александр I очень напоминал Петра I. Как
Петр I, он не имел цельного монархического миросозерцания, ни определенного
плана государственной деятельности. Как и Петр I, не отдавал себе ясного отчета,
а каков будет результат задуманного им мероприятия. Александру I, как
государственному деятелю, можно дать такую же оценку, какую дал Петру I
Ключевский: "До конца своей жизни он не мог понять ни исторической логики, ни
физиологии народной жизни".
В силу полученного им неправильного воспитания Александр I вместо того,
чтобы стать возглавителем национальной контрреволюции, стал завершителем первого
периода европеизации России.
Политические идеалы самодержавия были чужды душе Александра I, не
сознавал он и необходимости восстановления Патриаршества. Из всех исторических
задач, которые необходимо было решать, Александр I ясно понимал только одну —
это необходимость скорейшей отмены крепостного права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34