– Святые!.. – выдохнула Землэ.
– Не думаю, что святые приложили к этому руку, – пробормотал Стивен, наблюдая, как птицы снижаются к ожившему лесу и исчезают в нем, словно их проглатывает огромная пасть.
И тогда лес и птицы начали словно бы лепить из себя нечто, складываться в гигантский силуэт. Стивен уже видел эту фигуру, только на сей раз она была много больше, чем раньше, около тридцати королевских ярдов высотой.
И вот уже Терновый король вырвал корни из земли и целеустремленно зашагал в сторону криима. Ветвистые оленьи рога стремительно вырастали у него на голове, пока он шел.
Эспер ждал до последнего и только потом метнул топор. Монах попытался увернуться, но очень трудно перенаправить удар, когда рубишь с размаху. Так что монах промахнулся, и его меч впустую рассек воздух, вместо того чтобы снести лесничему голову.
Эспер обернулся и увидел, что его противник уже торопится повторить попытку. Бросок топора оказался удачным, лезвие оставило глубокую рану на правой руке монаха. Брошенный меч валялся в пропитанном водой мху, по разрубленному плечу струилась кровь.
Если рана и замедлила движения монаха, Эсперу это не очень помогло. Левый кулак врага описал дугу, причем с такой быстротой, что Белому показалось, что сам еле ворочается, словно под водой. А потом костяшки пальцев монаха впечатались ему в челюсть. Лесничий почувствовал запах крови, голова загудела, словно колокол, и он с трудом удержался на ногах.
Следующий удар пришелся ему в бок и сломал несколько ребер.
С невнятным криком Эспер выбросил левую руку с кинжалом, рассчитывая вонзить его в почки врага, но лезвие рассекло пустоту – монах удивительно ловко извернулся, а сам лесничий врезался в дерево.
Перед его глазами заплясали черные и красные пятна. Эспер откатился в сторону и попытался встать, сплевывая осколки зубов. Наконец он вцепился в небольшое деревце и, опираясь на него, вздернул себя на ноги.
И только после этого Эспер понял, что одна из них сломана.
– Проклятье! – буркнул он.
Монах подобрал меч и вернулся к Белому, сжимая оружие в левой руке.
– Меня зовут Ашерн, – представился он. – Брат Ашерн. Я бы хотел, чтобы ты знал – в этом нет ничего личного. Ты хорошо сражался.
Эспер поднял кинжал и закричал, пытаясь заглушить стук приближающихся копыт, но в последнее мгновение Ашерн тоже услышал его и повернулся. Лесничий в отчаянии бросился вперед, хотя перед глазами все застила красная мгла.
Огр на всем скаку поднялся на дыбы и ударил монаха копытами. Однако Ашерн успел нанести страшный удар мечом, который рассек шею могучего жеребца и, продолжив разворот, умело блокировал отчаянный выпад Эспера.
И в этот момент его таки настиг Огр. Копыто коня опустилось на голову монаху, и череп хрустнул.
Эспер упал, а рядом рухнул на землю и его конь. Кровь ручьем вытекала из его рассеченной шеи. Задыхающийся лесничий подполз к Огру, надеясь, что сумеет как-нибудь перевязать рану, но, увидев ее вблизи, понял, что это безнадежно. Тогда Эспер обнял голову жеребца и принялся нежно гладить его морду. В глазах Огра застыло удивление. Лесничий еще никогда не видел его таким растерянным.
– Старина… – вздохнул Эспер. – Ты никогда не мог оставаться в стороне во время боя, верно?
Красная пена запузырилась на ноздрях Огра, словно он пытался ответить хозяину.
– Спасибо тебе, старый друг, – сказал Эспер. – А теперь ты сможешь отдохнуть, верно? Просто отдыхай.
Он продолжал гладить жеребца до тех пор, пока тот не испустил последний вздох и жизнь не ушла из его налитых кровью глаз.
И еще некоторое время после этого.
Когда Эспер наконец поднял голову, в четырех ярдах от себя он увидел чехол с черной стрелой.
Мрачно кивнув самому себе, Эспер натянул на лук тетиву и пополз туда, где приметил ветку, подходящую для костыля. В сломанной ноге пульсировала боль, но он старался не обращать на нее внимания. Подобрав стрелу, он заковылял на шум сражения.

ГЛАВА 12
СОВЕРШЕННЫЙ КЛИНОК

Казио сделал длинный выпад, и Акредо вошел в глазницу мечника. Справа на дессратора летел вражеский клинок, а шпага была занята убийством, и пришлось защищаться левой рукой. Ему повезло – он сумел принять на предплечье лезвие плашмя, но боль была ужасной.
Освободив окровавленный Акредо, Казио парировал следующий удар. Он продолжал отступать, и больше всего на свете его сейчас волновал один вопрос: как скоро он упрется в стену. Пользуясь преимуществом открытого пространства, люди Роберта теснили его справа и слева широким строем, заставляя пятиться все быстрее, чтобы не оказаться окруженным. Казио понимал, что сможет убить еще одного или двух врагов, а потом чей-нибудь мясницкий тесак отрубит от него кусок настолько большой, что сражаться будет невозможно. Что он собирается делать дальше, Казио не представлял.
Нет. Такие мысли нельзя к себе подпускать. Он никогда не позволит им схватить Остру и Энни.
Он углубил и замедлил дыхание, заставив себя расслабить мышцы, которыми не пользовался.
З'Акатто пару раз рассказывал ему о «чиадо сиво», или «совершенном клинке», состоянии единения с оружием, которое позволяет истинному дессратору творить настоящие чудеса. Бывали случаи, когда Казио чувствовал, что почти достиг такого состояния. Надо забыть о победах и поражениях, о жизни и смерти, о страхе и превратиться в чистое движение…
Защита, атака, защита, отступление, вдох, чувствовать клинок продолжением руки, позвоночника, сердца, разума…
«Они не могут меня ранить, – думал он. – Здесь нет ничего, что можно ранить, только клинок».
И одно долгое, прекрасное мгновение он был клинком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174