Мобилизовал одну автомашину и выехал с двадцатью шестью человеками. В дв
ух километрах от Сестрорецка встретил нескольких бойцов, которые подтв
ердили, что в трех-четырех сотнях метров идут танки и пехота, да и мы слыша
ли их стрельбу из орудий и пулеметов. Мы сошли с машины, рассыпались по сто
ронам дороги и расчлененным строем, выслав разведку, стали продвигаться
вперед. Пройдя метров четыреста по леску, в местности «Таможня», между Ол
лилой и Курортом, увидели стоящий на пригорке у дороги танк, который стре
лял из орудия по нашему тылу и строчил из пулемета по обочине дороги.
Распределив людей вдоль дороги, я с бойцом Большаковым прополз метров пя
тьдесят вперед и залег на середине дороги, за оставленным здесь разбитым
трактором. Затем, заметив лучшее прикрытие Ц небольшой песчаный ремонт
ный карьерчик у самой дороги, переполз туда. Меня не заметили, и, все время
стреляя, танк очень медленно и осторожно приближался. Через несколько ми
нут ко мне приполз боец Севрин:
Ц Без меня командир быть не может!..
Приблизительно минут через сорок танк пошел вперед быстрее. Когда он был
метрах в двадцати от меня, я встряхнул противотанковую гранату и, едва та
нк приблизился еще метров на десять, выскочил и метнул ее под левую гусен
ицу. Раздался взрыв, танк с порванной гусеницей развернуло боком ко мне. С
еврин подал мне вторую гранату, я швырнул ее, она упала у самого танка, пор
вала правую гусеницу и ведущие колеса. Это был танк Т-3, средний, германски
й. Кроме меня по гранате бросили Большаков и Севрин. Но пулеметы танка про
должали бешеную стрельбу. Выглянув, я заметил, что люк танка открыт. Оказы
вается, в это время двое из экипажа танка пытались удрать. Один из них был
убит выстрелом товарища Эхина, охранявшего нас метрах в пятидесяти. В от
крытый люк я бросил гранату РГД-33, после чего танк замолк и оказался оконч
ательно выведенным из строя. Был я тогда, бросая гранаты, спокойнее, чем се
йчас, Ц таков был азарт!..
В тот момент на расстоянии около ста метров показался большой башенный б
анк, открывший стрельбу из пулемета по всей местности. Одновременно с пр
авого фланга появился третий танк, средний, который тоже открыл стрельбу
и пытался пойти в обход, но, наткнувшись на сырую, топкую местность (около
реки Сестры), повернул обратно. По бокам от большого танка двигалась пехо
та Ц сорок Ц пятьдесят человек. Мы открыли огонь из винтовок, а Эхин Ц и
з имевшегося у него автомата. Движение врага приостановилось: мы боялись
их, а они Ц нас, не зная, сколько нас здесь. Я тут же уполз к своим: нас набрал
ось примерно человек сорок, так как с нами было человек пятнадцать примк
нувших, из тех, что отступали и встретились с нами.
Противник остановился. Танк повел огонь из башни, а пехота Ц из винтовок.
Но огонь противника не приносил нам ущерба, наша позиция на скате высотк
и оказалась удачной. В перестрелке мы провели более двух часов. Танк стал
бить шрапнелью. Разрывы приходились у нас над головой. С правого и левого
флангов у нас не было никого. И я, зная, что позади имеется место, где танки м
огут пройти только по двум дорогам, ибо кругом вода, решил отвести отряд. В
ывел его в район Ржавой канавки, немедленно окопался и приготовился встр
етить врага.
Через несколько часов я был вызван к заместителю командующего 23-й армией
полковнику Андрееву, который сообщил, что нашему отряду А. А. Жданов объяв
ил благодарность и приказал держать занимаемый рубеж.
Здесь мы были шесть суток. Несмотря на то что противник вел бешеный пулем
етный и минометный обстрел, за все шесть суток мы потеряли только одного
человека убитым, а раненых не было вовсе. Весь мой отряд состоял из тридца
ти трех человек.
Это были дождливые дни. Глина размякла. Партизаны без отдыха несли дежур
ство, занимали большой участок. И еще выделяли для наблюдения за дорогам
и (справа и слева от нас) людей, из тех, кого останавливали, Ц разрозненных
, бегущих с Карельского перешейка красноармейцев. Они были деморализова
ны и, несмотря на наше влияние, во время минометных обстрелов начинали бе
гать с места на место, и потому среди них каждый день бывало по пять-шесть
убитых.
В ночь на 7 сентября я получил приказ сдать участок кадровой части, а самом
у с отрядом идти на отдых. Через несколько дней мой отряд был влит в 120-й ист
ребительный батальон и зачислен в нем отдельным взводом».
ПОДХОДИТ МОРСКАЯ ПЕХОТА
И еще два небольших рассказа о тех же днях. В Каменке, под Белоостров
ом, в октябре 1941 года я познакомился с главстаршиною флота, маленьким, быст
рым в движениях, вспыльчивым и горячим Леонидом Яковлевичем Захариковы
м, которого бойцы морской пехоты называли истребителем «кукушек»: он был
одним из зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте. Во
т запись, сделанная мною тогда в отдельном особом батальоне морской пехо
ты.
…В последний день августа Захариков Ц секретарь комсомольской о
рганизации своей гидроавиационной части, находившейся в то время в Оран
иенбауме, явился по срочному вызову к комиссару части.
Тот:
«На фронт хочешь?»
Захариков отвечает:
«Ясно, не в бабки пришел играть!»
Комиссар сказал, что надо в эту же ночь явиться в Адмиралтейство, к началь
нику политотдела, и объяснил: формируется батальон морской пехоты, чтоб
закрыть собой грозящее прорывом в Ленинград пустое пространство.
«Не струсишь?»
«Нет!..»
Ц И пошло! Ц рассказывает мне Захариков. Ц И вот уже едем на фронт. Гран
аты, винтовки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93