- Разве их нет?
- Не привезли еще из Козельщины.
- Так, наверное, и с этими летать можно. Не текут.
- Нельзя… Протектор пока затянул пробоины. Только он растворяется потихоньку в бензине, слизь получается. Забьет фильтры, и мотор обрежет. Хорошо, если на земле. А в воздухе, в бою? Нельзя…
- Ну ладно. Давайте помогу вам. Что делать нужно?
- Что делать? Вы свое дело сделали… - Николай показал на пробоины.
- Что я, виноват, что ли?! - в свою очередь обиделся я.
Механик смутился.
- Да нет, что вы… Вы только летали, отдохнуть надо… А это наше дело, ремонтировать… И помощников у меня хватает. Всегда бы столько было. Мне только командовать осталось! Даже Галка работает.
- Ну, братцы, новостей, здеся, целая куча, - заговорил Архипенко, присаживаясь к костру.
- Прилетит Чугунов сегодня? - спросил я. Меня больше всего волновал вопрос, будет ли у меня самолет.
- Чугунов? - переспросил Архипенко с таким видом, будто с трудом вспомнил, зачем он ходил на КП. - Чугунов не прилетит. Он разбил машину.
- Как?!
- Как бьют машины? Умненько разбил. Облетывал сегодня утром, сел на вынужденную в какие-то ямы. В общем, от самолета щепки остались.
- А сам?
- Целый…
* * *
Прошло несколько дней. Напряженные бои на плацдарме продолжались, но авиация обеих сторон бездействовала: низкая облачность, дожди и туманы не давали возможности подняться в воздух. Такая погода при угрожающей неопределенности на фронте угнетающе действовала на летчиков. Все так же они прислушивались к шуму моторов в степи…
Внизу - передний край
Все в мире преходяще.

Прошла и напряженность на плацдарме. Наземные войска остановили контрнаступление фашистов. Больше двадцати километров им нигде не удалось продвинуться.
Понемногу улучшалась погода, и у летчиков опять началась работа - в воздухе частенько появлялись одиночные фашистские бомбардировщики. Они обычно шли в облаках, выходили вниз на короткое время, сбрасывали бомбы и снова уходили в облака. Поймать их было затруднительно, но истребители поднимались и не теряли надежды на встречу…
Шли на высоте четыреста метров. Совсем рядом, метров на десять выше, простирался ровный пласт густых, как сметана, облаков. Нас подняли по шуму мотора, донесшемуся из облаков, - над аэродромом прошел «Юнкерс». Где он сейчас? Попробуй найди! С земли приказали продолжать патрулирование, и мы пошли на запад, поближе к линии фронта. «Черта с два тут увидишь, - подумал я, поглядывая вокруг. - Не такие они дураки, чтобы ждать, пока их поймают.
Сбросят - и снова в облака. Вниз они не пойдут…» Я посмотрел вниз, на землю. Там километрах в полутора от нас в черной осенней степи что-то блеснуло в нескольких местах и потухло, а вокруг этих вспышек сразу же образовались белые и черные концентрические круги. «Как в учебниках звуковые волны рисуют… Да это же бомбы взорвались!»
- Виктор, слева видел разрывы бомб?
- Видел… Какой-то «ас» даже из облаков не вышел, бросил в божий свет как в копеечку, - ответил Королев и внезапно скомандовал: - Разворот вправо!.
Королев развернулся градусов на тридцать вправо. «Что он там увидел?!» - удивился я. Воздушное пространство впереди было так же пустынно, как и вокруг Виктор продолжал маневрировать, подворачивать самолет то вправо, то влево, подошел к самым облакам. И тут я увидел, что метрах в двадцати впереди носа самолета Виктора из облаков торчат… «лапти»! Шасси «Юнкерса», как приклеенные к нижней кромке облаков, висели в воздухе. Но облака были настолько плотные, что сам бомбардировщик не просматривался. Только сзади «лаптей» ровный слой облаков взвихривался, колебался… Естественно, и фашист не видел землю, думал, что он неуязвимый идет в облаках…
Виктор закончил маневрировать, приподнял нос своего самолета. В прицеле чуть ниже центральной марки висели ноги «Юнкерса». Сама центральная марка смотрела в облака. Там, за их тоненьким слоем, должен быть фюзеляж бомбардировщика… Виктор нажал гашетку. Красные ленты трасс вырвались из носа его самолета и тут же исчезли в ровном светло-сером слое. Вслед за трассой вверху исчезли и ноги «Юнкерса», а самого Виктора прилично-таки тряхнуло воздушной волной.
«Ушел, сволочь!» - со злостью подумал Виктор, отдавая ручку от себя: ему вовсе не хотелось испытать «прелесть» столкновения с бомбардировщиком в облаках.
- Отворачивай, Витька! - крикнул я. Виктор рванул «ястребок» влево и в тот же миг увидел, как совсем рядом из облачности вывалился «Юнкерс».
За какие-то доли секунды «Юнкерс» успел перевернуться на спину и сейчас с отрицательным углом пикировал к земле, а за ним тянулась слегка изогнутая полоса черного дыма. Эта зыбкая полоса как бы отмечала последний путь гитлеровцев.
Это действительно был их последний путь. Сколько ни смотрели летчики, парашютистов они так и не обнаружили.
- Теперь-то можно и домой идти! - передал Виктор.
- Хорошо, что я всегда привязываюсь плечевыми ремнями и стопорю их. А то бы… - донеслось из-за закрытой двери.
Первым, кого мы увидели, спустившись в землянку, был Чугунов. Освещенный с одной стороны тусклым серым светом, проникавшим сквозь маленькое окошко, а с другой - красными отблесками огня из железной бочки, поставленной на-попа и заменявшей печку, он размахивал руками и с увлечением рассказывал о своей вынужденной посадке.
- Привязывайся!.. Так и посмотреть назад не сможешь, не увидишь, кто и когда собьет. И садиться-то не придется!
- Зачем же тогда эти ремни сделаны, если не привязываться?
- Для спроса… Ты лучше скажи, почему садился не на аэродром, а в эти ямы? - вместо ответа спросил его Архипенко.
По докладу механика, приехавшего два дня назад, когда положение на плацдарме еще не было таким определенным, он знал, что Чугунов вполне мог сесть на аэродром, но почему-то отвернул в противоположную сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72