«был в плену»…
…Я иду ведомым у Архипенко: Ипполитов остался на аэродроме. Из-за тяжелой грозовой тучи выплывают «лаптежники». Вокруг них вьются «Мессеры» и «Фоккеры». «Лаптежники» переходят в пикирование. Вот один из них в прицеле. Но сбоку рвутся снаряды, выпущенные «Мессером». «Издали, видно, стреляет, сволочь. Ничего, там прикрытие есть, отгонят… Главное - бомбить не дать».
- Пупок, бей «худых»! - кричит Архипенко.
Очередь… На фоне темного облака ясно виден полет снарядов. Они достигают ложащегося на крыло «Юнкерса», рвутся в моторе, в плоскостях, в фюзеляже, между торчащими ногами шасси, «лаптежник» разваливается на части, и на землю падают только мелкие осколки его. Видно, взорвалась бомба…
Еще вылет.
- Снижайтесь! - командует генерал Утин с земли. - Здесь «Хейншели» штурмуют!
Четверка Архипенко пикирует вниз. Я рядом с Федором, как и положено ведомому. Врываемся в сплошной дым, пыль, поднятую на высоту взрывами бомб и снарядов. Ничего не видно. Впереди в дыму проступают контуры какого-то кургана или холма, а возле него ворочаются туши двухмоторных штурмовиков «ХШ-129». Архипенко стреляет. Загоревшись, «Хейншель» потерял устойчивость и тут же столкнулся с землей. Второй такой же самолет оказался у него справа, я открыл огонь, но промазал, а тот быстро ускользнул за дымы в лощину.
- Истребители вверху! - передает Утин. Я вслед за Архипенко, правым боевым разворотом пошел вверх. «Мессер» в хвосте у Архипенко. Но он в прицеле у меня. Дистанция метров пятьдесят. Короткая пушечная очередь, и «худой» отвесным пикированием врезается в землю…
…Горегляд ведет «этажерку» из двадцати четырех самолетов - группы по четыре-шесть истребителей ходят на разных высотах, готовые в любой момент помочь друг другу. В первые же минуты «худые» попали в эту сеть. Уходя пикированием от верхней группы, они угодили под огонь одной из нижних. И сразу три «шмита» дымными факелами спикировали в землю. А высоко-высоко, тысячах на семи с половиной-восьми, проходит группа «Хе-111». Оттуда и бросают бомбы. Куда они попали? Что фашисты увидели с такой высоты, когда мы и с двух тысяч ничего не видим в сплошной пелене дыма и пыли, закрывающей землю?..
…Архипенко врезается в самую середину большой группы «Ю-87». Стреляет. «Лаптежники» врассыпную. Но в одном строю с ними идут и «Фоккеры». На них, наверное, летчики с бомбардировщиков. Потом Архипенко говорит: .
- Смотрю, здеся, «Фоккеры» вместе с «лаптежниками» идут, морды это подворачивают. Ну, я, здеся, дал очередь и быстренько сматываться в сторонку…
Это на земле…
Я выскакиваю из кабины.
- Волков! Отвертку давай! Где радист? Николай побледнел, протягивает отвертку.
- Что такое, товарищ командир?
- Не слышит никто меня по радио! Цыгана из-за этого сбили!..
Открыл лючок, где установлена радиоаппаратура.
- Ну, вот видишь! На целых два мегагерца больше на передатчике стоит! Не перестроил после вчерашнего! - Быстро настроил передатчик на заданную волну…
Борис Голованов, когда прибыл в полк, несколько ночей подряд не мог уснуть.
- Как вы тут спите?!
- А что такое?
- Блохи!
Действительно, в бедняцкой румынской хате с земляным полом водились мириады маленьких скакунов.
- Блохи?.. Ну и что же?
- Кусают…
- Ну?! Разве? Ничего, полетаешь - спать будешь, не будут кусать…
Первые дни Архипенко не берет Бориса на задания. Куда же молодого, неопытного летчика в такую мясорубку?
- Федор Федорович, возьмите меня! Все летают, я что, только пятую норму жрать на фронт прилетел?
Все летают… Громов и Евсюков, прибывшие на фронт вместе с Борисом, уже погибли…
- Ладно-ладно… Садись, здеся, дежурить.
Как ракета будет, так вылетишь. А я пока отдохну… - Архипенко укладывается под крылом на свой испытанный реглан, а Голованов выруливает вместе со всей эскадрильей дежурить.
Ракета. Все запускают моторы. Сейчас взлет. Я вижу, как в соседнем самолете улыбается Борис. Сейчас полечу, мол!
- Голованов! Заруливай на стоянку! - Архипенко прямо из капонира пошел на взлет. - За мной, орелики!
Борис понуро заруливает в капонир… Идут дни, напряжение боев спадает - может быть, фашистские нервы не выдерживают, а может, самолетов у них мало осталось. Голованов начинает летать.
- Ну, как спалось?
- Отлично, только мало… Еще бы минуток шестьсот добрать!..
- А эти, не мешают?
- Кто?.. А, блохи? Нет! Я их и не чувствовал…
Дежурство. Я сплю в кабине. Никак не удается выспаться как следует. Удар кулаком в плечо. Не раскрывая глаз, запускаю мотор, даю газ. Только на взлете окончательно просыпаюсь - увидев ракету, Волков толкнул меня. Взлет, мол…
Хоть и сменили на моем истребителе мотор перед началом боев, от этого почти ничего не изменилось. Мотор оказался дрянным.
Дежурному звену обед подают прямо в кабину. Температура здесь давно перевалила за пятьдесят, а тут еще горячий, обжигающий борщ. Под крылом обедают техники.
- Ну как там, Женя? Не замерз? - спрашивает из тени инженер полка по вооружению Кацевал.
- Слушай, Федор, отзынь на пол… вареники в сторону, - меня смутило присутствие официантки, - а то сейчас этот борщ у тебя на голове будет!..
Перед вылетом достал из кармана вкладную книжку Госбанка, повертел в руках. Так и хочется сказать: «На, Коля. Если что, перешлешь матери»… Сорок пять минут воздушного боя измотают какого угодно атлета. А такие бои в каждом вылете. Все устали до изнеможения. Устали не только физически. Постоянное нервное напряжение тоже дает себя знать. Только идиоты, пожалуй, могут ничего не бояться. Страх присущ каждому психически здоровому человеку, только у одних он проявляется открытой трусостью, другие переламывают себя, идут в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72