- Прилетел… А где остальные?
Николай понял, что командир спрашивает о летчиках.
- На КП все, обедать пошли.
- Ну и я пойду на КП. Куртку туда пришли. - Я пошел через посадочную полосу.
- Товарищ командир, возьмите пока мою куртку!
- Тут недалеко, так дойду…
- Женька?! Ты откуда взялся?! - встретил меня у входа в КП заместитель начальника штаба полка Земляченко. - А я только что в дивизию передал, что ты сбил одного и сам врезался в землю.
- Ну и как, похож я на покойника?
- Почему же тогда Бобров говорил?
- Я и сам думал, что врежусь. Давай звони в дивизию, пускай воскрешают обратно.
- Придется… Да ты иди обедай, замерз. Почему без куртки?
- На стоянке еще не был. Самолет вон где пришлось бросить, - я указал на «ястребок», одиноко стоящий на летном поле, и начал спускаться в землянку КП.
При моем появлении в помещении, где обедали летчики, на минуту воцарилось молчание. Потом все вскочили и бросились к дверям.
- Женька?!
- Пришел?!
- Когда успел?! - О возвращениях летчиков, считавшихся погибшими, все прекрасно знали. Это бы никого не удивило. Многие «погибшие» возвращались в полк. Но еще не было случая, чтобы летчик возвращался так быстро. Ведь только-только успели передать сообщение о его гибели!
- Ладно вам, вон Цыгана два раза хоронили, а ему хоть бы что! Смотрите лучше за своим компотом! - пришлось остановить ребят.
У стола, оставленного летчиками, орудовал под шумок известный любитель компота адъютант второй эскадрильи Воравко. Он допивал четвертый стакан и тянулся за пятым.
- Ну-ну-ну, только без рук! - крикнул Бургонов. Он вспомнил, как однажды Воравко решил выпить компот за всех летчиков своей эскадрильи, а чтобы у него не отобрали, он обмакнул палец в каждый стакан, приговаривая: «А ну, посмотрим, горячий он или холодный!»
После обеда на стоянку возвращались все вместе.
- Виктор, а как вылет у второй эскадрильи прошел?
- Ну, им побольше, чем нам, досталось… Гулаев четверкой дрался против двадцати семи «Юнкерсов», шестнадцати «Мессеров» и четырех «фоккеров». Гулаев «Юнкерса» и «Фоккера» завалил, Букчин, Никифоров и Горбунов по одному «Юнкерсу» сбили…
По пути Королев принял озабоченный вид, а когда подошел к «ястребку» ведомого, совсем «рассердился». Он молча обошел самолет, посчитал пробоины, осмотрел места, где разорвались снаряды, удивленно покачал головой и повернулся ко мне.
- Это не «худой» тебе дал, их снаряды таких повреждений не наносят… Да и пулевые пробоины крупнокалиберные…
Ему хотелось улыбнуться, обнять ведомого, поздравить его с удивительным спасением, поскольку хвостовое оперение было разворочено так, что не понятно, как можно было вырвать «Бэллочку» из пикирования, но он по молодости боялся проявить свои чувства, считал, что он, более опытный летчик, должен всегда учить напарника, ругать его за промахи.
- Сколько можно приходить с пробоинами? - начал он сердито. - Пора самому сбивать и оставаться целым!
- Так я же сбил «Юнкерса»!
- Знаю. А тебя кто?
- Не видел… Вроде бы никого сзади не должно быть. Бобров там парой шел…
- Ну вот, прозевал!
- Некогда было смотреть. И видел бы, все так же было бы. Мне нельзя было уходить. Ты сбил одного, выходишь из атаки, а за тобой ведущий «Юнкерс» подворачивает. Сбил бы, сволочь!
- Передал же по радио. Я бы вывернулся. И сам хвост не подставил бы.
- Вывернулся… У «лаптя» тоже маневренность будь здоров.
Виктор не знал этих подробностей. Бобров рассказал, что я погнался за «Юнкерсом», хотя у самого в хвосте был «худой». Он, Бобров, сбил «шмита», но и тот успел сбить меня. Чтобы разобраться во всем, нужно расспросить остальных летчиков, которые, наверное, все видели. А пока Королев решил перевести разговор на другое.
- Волков! - окликнул он механика. - Когда готов будет?
- Стабилизатор и остальное сегодня заменим. А вот масляный бак… В нем пробоина есть. Даже горел немного, потом потух… К утру, может, подлатаем.
- Давайте побыстрее разбирайтесь. А то летать не на чем. Пошли, Женька.
Мы снова разговорились о бое, о том, как удалось вывести самолет из пикирования.
- Говоришь, Бобров сзади был. Как же «шмит» мог подобраться? Ишь как разворотили тебе хвост! Никогда не думал, что немецкие пушки так дают. На «шмитах» все пушки маленького калибра. Может, тебе «Юнкерс» засадил?
- Черт его знает… «Лапти» за мной не увязывались… Может, два или три снаряда попали в одно место?
- Так не бывает, хотя… - что «хотя», Виктор не уточнил. Он просто не знал, как можно объяснить такие результаты огня «Ме-109».
Пока мы разговаривали, стоя у дверей землянки, сюда подошли остальные летчики. Они успели осмотреть подбитый «ястребок», радовались тому, что товарищ вернулся невредимым, но грубоватым подтруниванием скрывали свои истинные чувства.
- Ну что, познакомился с немцем? Или от старого знакомого привет получил? - спросил Ипполитов, намекая на пробоину, которую я привез в одном из первых своих вылетов на Днепре.
- Нет, он просто хотел испытать самолет на прочность. Узнать, сколько он снарядов может выдержать, - «возразил» Лусто.
- Ну и как, узнал?
Я знал, что в таких случаях лучше молчать. Сам не раз участвовал в подобных подначках. Возражения всегда еще больше подзадоривали летчиков. К тому же я замерз в своем мокром от пота обмундировании и хотел побыстрее уйти в землянку, к печке. Возможно, еще долго бы продолжалось беззлобное подшучивание, но меня выручил Архипенко.
- Хватит! - оборвал он подначки. - Быстренько готовьтесь, сейчас опять полетим. Ты, - он повернулся ко мне, - не пойдешь - Чугунов слетает.
- Где он?
Ни на стоянке, ни в землянке Чугунова не оказалось…
Вечером ко мне подошел Волков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72