Не успели мы подойти к двери комнаты, как она распахнулась и из комнаты вылетел Кэлун с чемоданом в руке. В его глазах отражался панический ужас.— Привет, Кэлун, — окликнул я его, — помните меня? Я — Лэм. Поздоровайтесь с инспектором Хобартом.Хобарт бросил быстрый взгляд на Кэлуна и вытащил из-за пояса наручники. Защелкнув их на запястьях Кэлуна, он повернулся ко мне и спросил:— А теперь скажи, каким чертом ты смог узнать, что этот парень был здесь, в этом отеле, зарегистрировавшись под именем Джэксона?— Инспектор, — ответил я, — вы только что пришли к одному из блестящих выводов, которые можно сделать, просматривая телевизионные программы. Любой, кто смотрит программу о частном детективе, должен знать, что преступник обязан быть здесь, в отеле, чтобы мы смогли раскрыть преступление в течение тридцати минут, включая рекламные вставки.Инспектор Хобарт поднял руку, собираясь ударить меня. Он побелел от ярости. Но, сдержав себя, глубоко вздохнул и сказал:— Лэм, благодарю тебя. Но я начинаю понимать, что чувствует Фрэнк Селлерс, общаясь с тобой.Мы препроводили Кэлуна в комнату, где под охраной Берты Кул находилась Эвелин Эллис.Кэлун взглянул на воинственную Берту Кул, на всхлипывающую Эвелин и понял, что игра окончена. Он начал давать показания.Он знал, что Эвелин обманула его. Он знал, что Даунер планировал переехать в Сан-Франциско и, подыскав там квартиру, свить с Эвелин уютное гнездышко. Поэтому Кэлун счел своим долгом позвонить в ее квартиру, притворившись гангстером и изменив голос. Во время этого разговора он через Эвелин мрачно предупредил Даунера, что тот должен в течение стольких-то часов выплатить долг. В противном случае тому не поздоровится.— Другими словами, — обратился я к Кэлуну, — уже тогда у вас родилась мысль убить Даунера, чтобы убрать его с дороги.— Нет, нет, нет, нет! — истерично заныл Кэлун. — Клянусь, что нет, клянусь!— Чепуха! — вмешался Хобарт. — Не знаю, сможем ли мы доказать это или нет, но я думаю, что преступление было совершено с умыслом. Это предумышленное убийство.— Он защищал меня, — зашлась в рыданиях Эвелин.— Это твоя версия, — заявил Хобарт, — и мы еще посмотрим, чего она стоит. Он повернулся ко мне и сказал:— О'кей, вы оба сейчас находитесь здесь. Вы должны убраться отсюда к черту. Я имею в виду, вы должны убраться из Сан-Франциско. И если кто-нибудь из вас двоих раскроет свою пасть перед газетными репортерами до того, как вы уберетесь из нашего города, я сделаю все возможное, чтобы вы никогда больше не оказались в Сан-Франциско без того, чтобы вся полиция города не окружила вас плотным кольцом.Сейчас вы в сопровождении полицейских отправитесь в аэропорт. Вы поедете туда с такой скоростью, что установите новый рекорд на трассе. Вы отправитесь туда под вой полицейских сирен и с красной мигалкой на машине.А эту бесценную парочку я заберу в управление, и мы там завершим раскрытие этого дела с помощью старых добрых полицейских методов.Когда вы доберетесь до Лос-Анджелеса, не общайтесь с газетными репортерами. Фрэнк Селлерс уже рассказал, как он сумел вернуть награбленные деньги там, в Лос-Анджелесе. Я расскажу ему, как здесь, в Сан-Франциско, я сумел раскрыть дело об убийстве Даунера. Ты же, Лэм, можешь сколько угодно пытаться выяснить, что же случилось с теми пятьюдесятью тысячами баксов. При условии, конечно, что ты вообще когда-либо сможешь это выяснить.— Мне совсем не надо времени, чтобы выяснить это, — заявил я, — я знаю, где сейчас находятся те деньги.— Где?— Каким же я был дураком, что не подумал об этом раньше, — уклонился я от прямого ответа.— Ладно, сдаюсь, — заявил Хобарт, — так где же они?Я ткнул пальцем в сторону Берты Кул.— Ладно, Берта, выкладывай все начистоту, — предложил я.Лицо Берты мгновенно побагровело от гнева, но затем, взяв себя в руки, она рассказала:— В тот раз ты напугал меня так, что я чуть не упала в обморок. Я раскрыла ту посылку с чертовой коробкой для фотоаппарата, чтобы посмотреть, что там находится, а потом отправить обратно. Я также открыла пакет с фотобумагой и из него по всему полу посыпались тысячедолларовые купюры. Я собрала деньги, сложила их на мой письменный стол, и в этот момент зазвонил телефон. Фрэнк Селлерс рассказал мне все о тебе, и я поняла, что я оказалась в самой гуще дерьма со всей этой чертовой массой денег. Поэтому я ринулась в магазин фотопринадлежностей, купила другую пачку фотобумаги и точно такой пакет и коробку, как и твои. Я срезала печати на твоей коробке перочинным ножом, а свою фотобумагу вложила в пакет и затем в коробку, отнесла все в приемную комнату и попросила Доррис Фишер завернуть посылку и отправить ее обратно в Сан-Франциско, в ту чертову фотокомпанию, конечно, за ее счет.Только подумать, пятьдесят тысяч баксов наличными! Бог ты мой, я не могла заснуть… Они жгли мне руки…Я повернулся к Хейзл Даунер и улыбнулся.— Вам они жгут руки, — заметил я Берте, — но другие руки они только приятно согреют.— Это мои деньги? — нерешительно спросила Хейзл.— Конечно, это ваши деньги, — подтвердил я.— Тебе потребуется немало времени, чтобы доказать это, моя милая душечка, — заявила ей Берта.— Нет, не потребуется, — вмешался я, — у меня есть письмо Стэндли Даунера, в котором он подтверждает, что дал те деньги ей. Даунер был крупным букмекером. Но у него была одна слабость — он был неравнодушен к красоткам. Когда на его горизонте появилась Эвелин, он решил поменять Хейзл на новую модель.— У которой показатель пройденного пути оказался даже большим, чем у старой модели, — язвительно добавила Хейзл.Эвелин даже не подняла голову. Она была полностью разбита и физически и морально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66