Антинагуэль настоящий кролик, вор Черных Змей, Жоан убьет его.
Не говоря больше ни слова, индеец снял свое пончо, свернув, обвязался им, как поясом, и приготовился отправиться. Курумила отрезал ножом кусок кисти от своего пончо и подал Жоану, говоря:
— Мой сын отдаст это Трантоиль Ланеку, чтоб тот узнал, от кого он прислан, и расскажет ульмену, что здесь случилось.
— Хорошо, — сказал Жоан, укладывая кусок за пояс. — Где я найду ульмена?
— Он ждет нас в тольдерии Сан-Мигуэль.
— Жоан отправится, — с благородством сказал индеец. — Если он не сделает дела, значит, он убит.
Остальные горячо пожали ему руку. Индеец поклонился им и стал спускаться. При отблесках зари они увидели, как он достиг подножия горы, откуда он попрощался с ними движением руки и исчез в высокой траве. Едва он успел скрыться, как в том направлении раздался выстрел и почти вслед за ним другой. Оставшиеся вздрогнули.
— Он погиб, — с отчаянием сказал граф.
— Может быть, — колеблясь, отвечал Курумила. — Жоан разумный воин, но теперь мои братья ясно видят, что мы окружены со всех сторон.
— Правда, — сказал дон Тадео, опуская голову на руки.
Двенадцатая глава. ПЕРЕГОВОРЫ
Темнота вскоре покрыла все. Была густая мгла. Тучи медленно тащились по небу и закрывали бледный месяц. Мертвое молчание воцарилось в природе. Только порой зарычит вдали дикий зверь, да ветер прошумит между деревьями. Напрасно наши три друга напрягали зрение; повсюду была непроглядная тьма. Изредка какой-то шум достигал площадки и еще более увеличивал их беспокойство. Чтоб избежать внезапного нападения, никто и не думал ложиться спать.
Дон Тадео еще днем заметил, что хотя скала, где они засели, и высока, но гора, у подошвы которой она возвышалась, еще выше. И если искусные стрелки взберутся на гору, то перестреляют их совершенно спокойно. Теперь он передал это замечание своим товарищам, и те нашли, что оно вполне справедливо. Со стороны долины они были хорошо защищены, взобраться отсюда на скалу было невозможно, и они могли из-за камней стрелять в нападающих. Но другое дело со стороны горы. Надо было укрепиться и тут. Они воспользовались тьмою и, наложив камни один на другой, устроили стену в восемь футов высотою. Далее, так как в этой земле весьма сильные росы, то при помощи копий Курумилы и Жоана, которое тот не взял с собою, они устроили род палатки из двух связанных пончо. Сюда они спрятали снаряжение и попоны. Таким образом, они не только были защищены с двух сторон от неприятеля, но еще устроили себе убежище от ночного холода и дневного зноя — весьма полезное, если им придется пробыть долго на скале. В палатке можно было также сохранять порох и съестные припасы, и им не повредит ни сырость, ни жара. Эти работы заняли большую часть ночи. Около трех часов, когда начало чуть-чуть светлеть и небо на востоке стало белесоватым — признак, что скоро солнце взойдет, Курумила подошел к своим товарищам, которые тщетно боролись со сном и усталостью.
— Пусть мои братья соснут часа два, — сказал он. — Курумила станет сторожить.
— Но вы, предводитель, — возразил дон Тадео, — вы также нуждаетесь в отдыхе.
— Курумила — предводитель, — отвечал ульмен, — когда он на тропе войны, он не спит.
Белые слишком хорошо знали своего друга, чтоб противиться его решению. В глубине души они были очень довольны, что смогут отдохнуть, а потому тотчас улеглись и заснули.
Когда Курумила удостоверился, что его товарищи крепко заснули, он потихоньку сполз со скалы и притаился у ее подножия. Мы уже говорили, что гора была покрыта густой и высокой травой. В некоторых местах посреди этой сожженной летним солнцем травы росли смолистые кустарники. Курумила пополз в гору и, достигнув одной такой купы кустов, спрятался в ней и стал прислушиваться. Все было тихо. Все спало или казалось, что спит, на равнине и на горе. Затем предводитель снял свое пончо, положил на землю, лег на него и завернулся. Потом вынул огниво и кремень из-за пояса и выбил огня. Ни одной искры не было видно во тьме, так плотно он завернулся в пончо. Добыв огня, он набрал в кустах сухих листьев, легко раздул огонь, затем быстро пополз назад и взобрался на скалу. Никто из бесчисленных часовых, вероятно стороживших наших друзей, не заметил, что делал предводитель. Его товарищи спали.
— Ну, — сказал он про себя с видимым удовольствием, — теперь нам нечего бояться, что стрелки взберутся на гору выше нашей скалы и станут стрелять в нас из-за кустов.
Он стал внимательно глядеть на то место, где зажег листья. Скоро красноватый отблеск прорезал тьму. Свет увеличивался все больше. И вот пламенный столб поднялся к небу, разбрасывая искры. Пламя быстро распространилось, и через несколько минут вся вершина горы была в огне. Раздался страшный крик, и при свете пожара видно было, как толпа индейцев бежала с тех мест, где стояла на страже; длинные тени их мелькали в дыму. Но не вся гора была покрыта кустами, а потому пожар не мог далеко распространиться. Тем не менее цель Курумилы была достигнута: кусты, за которыми могли скрыться стрелки, сгорели. При крике индейцев дон Тадео и Луи вскочили, думая, что начался приступ; они бросились к предводителю и увидели, что тот любуется пожаром, потирая руки и смеясь про себя.
— Кто это зажег кусты? — спросил дон Тадео.
— Я! — отвечал Курумила. — Поглядите, как улепетывают эти полуобгорелые разбойники.
Белые разделили радость предводителя.
— Дивное дело сделали вы, предводитель, — сказал граф. — Вы нас избавили от соседей, которые нельзя сказать, чтобы были нам по душе.
Скоро все кусты сгорели. Наши друзья поглядели на равнину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73