— Ваша правда, генерал, — с улыбкой отвечал дон Тадео, — Бог спас меня. Негодяй наказан по заслугам.
— Нет, — возразил генерал, — когда змея попадется на дороге, ее надо раздавить, не то она укусит. Вы имели полное право защищаться. Ваше снисхождение просто глупость. На индейца положиться нельзя: сегодня вы его простили, завтра он убьет вас.
Дон Тадео сидел в глубокой задумчивости, ни слова не отвечая на слова генерала. Скоро настала ночь. В стане развели костры. Все было тихо на равнине, где мирно спали тысячи человек, готовых на следующий день не щадить друг друга.
Наступило утро 10 октября — арауканцы называют этот месяц на своем образном языке Кута-Пенкен, то есть время больших побегов. Солнце вставало в густом тумане над равниной Кондорканки. Эта равнина некогда принадлежала Тупак-Амеру, последнему перуанскому вождю инков, который назвал ее Кондорканки — долиной кондоров. Кондор считался священной птицей у инков.
Едва первые лучи начали золотить вершины гор, как раздались звуки труб и барабанов, разбудившие диких зверей в их логовищах. В это же время появилось над долиной огромное стадо стервятников и кондоров, привлеченных инстинктом; они с резким криком покружились над пустынной еще долиной, а затем уселись на вершинах скал, где с полузакрытыми глазами стали точить клювы в ожидании кровавого пира:
Арауканские воины гордо выходили из стана и строились в боевые порядки. У арауканцев по неизменной традиции пехота составляет средний полк, конница два крыла. Пехота состоит из воинов, вооруженных копьями и булавами. Приближенный к токи предводитель, как бы заместитель его, командует правым крылом, один из апоульменов — левым. Сам токи ездит во время боя по рядам и возбуждает воинов храбро постоять за свободу. К чести воинов, надо прибавить, что предводителям скорее приходится утишать их пыл, чем возбуждать его. Для аукаса нет большей чести, чем пасть в бою.
Черный Олень, правая рука токи, как известно, был убит, а потому Антинагуэль приказал командовать правым крылом одному из апоульменов, а левое поручил генералу дону Панчо Бустаменте. В стане осталось только пятьдесят мозотонов для защиты доньи Розарио. Им был отдан приказ, в случае, если сражение будет проиграно, прорваться сквозь ряды неприятеля и спасти девушку во что бы то ни стало.
Арауканское войско, ставшее в вышеописанный боевой порядок, имело грозный и внушительный вид. Любо было поглядеть на него. Все эти воины знали, что их дело плохо, что они идут почти на верную смерть, и тем не менее спокойно, с блестевшими от возбуждения глазами ждали битвы. Антинагуэль, правая рука которого была на ременной перевязи, левой потрясал огромной булавой. На вороном коне разъезжал он по рядам, называя главнейших воинов по именам, напоминал им прежние подвиги и воспламенял к новым.
Чилийская армия была построена в каре. В то время, когда дон Тадео выходил из своей палатки, он вскрикнул от радости, узнав двух человек, которых никак не ожидал увидеть.
— Дон Луис! Дон Валентин! — вскричал он, пожимая им руки. — И вы здесь? Какое счастье!
— Как видите, и мы поспели, — отвечал, смеясь, Валентин. — И Цезарь с нами, ему тоже хочется подраться с аукасами. Так ли, собачка, а? — прибавил он, лаская пса, который махал хвостом и смотрел на него своими умными глазами.
— Мы думали, — добавил Луи, — что в такой день, как сегодня, лишних тут быть не может, а потому, оставив предводителей недалеко в кустах, отправились к вам.
— Благодарю вас от всего сердца. Надеюсь, вы останетесь со мною.
— Еще бы! Мы за тем и пришли! — сказал Валентин.
Дон Тадео приказал каждому из них привести по боевому коню, и все трое поскакали к первому каре, сопровождаемые умным Цезарем, и поместились в середине отряда.
Равнина Кондорканки, где дону Тадео удалось окружить индейцев, представляет собой огромный треугольник. На ней почти нет деревьев. Аукасы занимали вершину треугольника и были сжаты между морем и горами. В этом положении их многочисленной кавалерии почти невозможно было действовать.
Двадцатая глава. БИТВА НА РАВНИНЕ КОНДОРКАНКИ
Диктатор обнажил шпагу.
Загремели барабаны, зазвучали флейты, и чилийское войско ускоренным шагом пошло вперед, держа ружья наперевес. Как только был подан знак начать битву, арауканцы бросились вперед со страшными криками. Когда они были уже близко, чилийские ряды расступились и грянул залп картечи, уничтоживший первые ряды арауканцев. Затем каре сомкнулось, и солдаты, скрестив штыки, ждали натиска врагов. Они сшиблись ужасно. Аукасы, ряды которых были разорваны картечью, набросились сразу со всех сторон. Яростно кидались они на чилийские штыки, употребляя невероятные усилия, чтобы пробить брешь в строю неприятеля и прорваться в середину каре. Хотя они знали, что все передовые воины наверняка погибнут, тем не менее каждый стремился вперед. Первые ряды падали под градом пуль, их места занимали следующие, чтоб вступить в рукопашный бой.
Эти дикари, однако, отлично умели сдерживать свой пыл. Они быстро и точно повиновались ульменам и исполняли разнообразные маневры. Несмотря на артиллерийский огонь, они храбро шли вперед. Арауканцы выдержали и ружейный залп почти в упор и, наконец, вступили в рукопашный бой с чилийцами. Вооруженные обитыми железом булавами индейцы стремительно вращают ими и наносят верные и жестокие удары. Видя эту угрозу, на помощь бросилась чилийская конница. Но генерал Бустаменте предугадал это движение и направил своих всадников наперерез чилийцам. Оба конных отряда столкнулись с ужасным треском. Бустаменте, холодный и спокойный, несся впереди отряда, с саблей в ножнах, как человек, которому до того надоела жизнь, что он даже не хочет защищать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73