Целые скалы, подтачиваемые потоками воды, со страшным грохотом падают в бездну. Столетние деревья ураган ломает и вырывает с корнем, и они уносятся ветром, точно легкие соломинки. Вой ветра, блеск молнии, завывание бури — все это представляет нечто ужасно-величественное.
Вдруг раздался отчаянный крик, пересиливший шум бури.
— Дочь моя! Спасите мою дочь!
И дон Тадео, позабыв о грозящей опасности, вскочил на ноги, поднял руки к небу. Страшен он был в этом виде, с развевающимися волосами, освещенный молнией.
Не говоря ни слова, Валентин вскочил, намереваясь прийти донье Розарио на помощь. Луи хотел последовать за ним, но Валентин удержал его. — Cherche, Цезарь! — закричал он. Благородный пес завыл, обнюхивая воздух, и после небольшого колебания бросился по крутой тропинке вниз. Валентин, дав знак, чтобы никто за ним не следовал, стал спускаться, хватаясь за кусты. Ураган, казалось, завыл еще свирепее; молнии беспрерывно сверкали, так что все небо словно горело в огне. Ливень хлестал по-прежнему. Дон Тадео стоял на коленях и горячо молился о спасении своей дочери.
Валентин рисковал собою, не рассуждая. Он услышал крик дона Тадео и инстинктивно бросился на помощь. Когда же он начал спускаться по крутой тропинке, рассчитывая малейшее движение, его порыв превратился в холодную и сознательную решимость человека, твердо знающего, что ему предстоит сделать. Ничего не различая впереди, он спускался, ощупывая дорогу руками и ногами. Порой камень, на который он думал опереться, скатывался в пропасть, а ветка, за которую он думал уцепиться, ломалась у него в руках. Внизу слышался глухой шум воды, который будто манил отважного молодого человека. А он все спускался, по возможности не отставая от собаки, которая лаем давала знать о себе. Когда через некоторое время он поднял голову, то уже не увидел неба, все скрылось во мраке пропасти. Валентин остановился на минуту, чтоб перевести дух, и снова закричал:
— Cherche, Цезарь, cherche!
Но пес не отвечал. Валентин в беспокойстве стал снова звать его и наклонился вниз, пытаясь что-либо рассмотреть. И вот ему показалось, что шагах в двадцати ниже лежит что-то белое. Напрасно он старался разглядеть, что это такое. Тогда он нагнулся, пристальнее вглядываясь в белевшее пятно, и вдруг почувствовал, что начинает кружиться голова, кровь сильно застучала в виски, в ушах зашумело. Валентин понял, что если он будет смотреть вниз, то непременно упадет, а в то же время никак не мог оторвать глаз от белевшего пятна. Его точно что-то притягивало к нему. С величайшим усилием оторвался он, наконец, от этого созерцания и почувствовал, что покачнулся. Белое пятно исчезло, Валентин — опомнился. Оглянувшись, он увидел такую картину: Цезарь, упершись лапами в скалу, крепко держал в зубах край его пончо. Подле Цезаря стоял Луи.
— Ты здесь? — спросил Валентин.
— Да! Слава Богу, что я не послушался тебя.
— Почему?
— А вот послушай. Вероятно, я спустился по ближайшей тропинке и догнал Цезаря. Он помог мне спасти донью Розарио, когда она едва не погибла. Я положил ее на кустах. Пойдем, помоги мне.
И Луи быстро двинулся вперед, Валентин за ним. Донья Розарио без чувств лежала на лианах, густо обвивших миртовые деревья. Это был род естественного гамака над ужасной пропастью. Увидев это, Валентин невольно вздрогнул.
Между тем ураган стихал, туман рассеивался, а из-за быстро несущихся туч временами проглядывало солнце. Валентин заглянул вверх и ужаснулся, как ему с Луи удалось спуститься. Да, но как они теперь подымутся? Как понесут донью Розарио? Тщетно он ломал себе голову, но так ничего и не придумал. Вдруг Цезарь залаял. Друзья оглянулись и увидели, что Курумила спускает к ним несколько лассо, связанных наподобие корзинки. Молодые люди вскрикнули от радости.
Осторожно сняли они донью Розарио с лиан и, крепко привязав, дали знать индейцам. Предводители потянули вверх, а Валентин и Луи стали взбираться следом, поддерживая руками бедную девушку, чтоб она не ушиблась и не поранилась об острые уступы. Увидев дочь, дон Тадео с криком бросился к ней и зарыдал. Он обнимал, целовал ее, и согретая отцовскими ласками девушка начала приходить в себя и, вздохнув, открыла глаза.
— О, — вскричала она, — батюшка, вы ли это? Я думала, что уже никогда не увижу вас!
— Розарита, — указал дон Тадео на французов, — наши друзья спасли тебя.
Молодые люди были счастливы счастьем дона Тадео. Он подошел к ним, крепко пожал руки и, обращаясь к дочери, торжественно сказал:
— Розарита, люби их, как я люблю. Если б не они, мы больше не увиделись бы с тобою.
Молодые люди невольно покраснели.
— Что говорить об этом, дон Тадео? — прервал его Валентин. — Время дорого, вспомните, что нас преследуют. Скорей на коней и едем, мы и так промедлили.
Они отправились дальше и через час достигли Яуа-Карам . В этом месте скалы точно рассечены узкой пропастью, футов в двадцать пять шириной и неизмеримой глубиной. Дорога здесь прерывалась. Несколько толстых дубовых досок было перекинуто через пропасть, и они служили ненадежным мостом. К счастью, туземные лошади и мулы столь привычны к опасным и непроходимым дорогам, что они смело пойдут по мосту и вдвое опаснее. Этот переход, как уже упоминалось, называют аукасы Яуа-Карам, то есть Прыжок Колдуна. Как рассказывает легенда, во времена, когда испанцы пытались завоевать Арауканию, некий, славившийся своею мудростью гуилихский колдун, преследуемый солдатами, которые уже почти нагоняли его, не задумываясь прыгнул через пропасть. Пиллиан послал духов, которые перенесли его на крыльях. Пораженные этим испанцы вынуждены были оставить преследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73