Произошло это через какой-нибудь месяц после начала регентства Бирона таким образом...
Бирон знал, что отец и мать императора недовольны его регентством, что гвардия в своем брожении смотрит на родителей государя как на законных правителей, и поэтому Бирон теснил принца и принцессу, видя в них опасных соперников себе; он создал им такую невыносимую обстановку, что Анна Леопольдовна не могла удержаться и пожаловалась со слезами Миниху на притеснения регента. Честолюбивый Миних, недовольный Бироном за свое второстепенное положение при дворе, ответил на жалобы принцессы обещанием освободить ее от Бирона. Разговор между ними происходил 7 ноября, а в ночь с восьмого на девятое Миних уже арестовал Бирона. Едва он объявил преображенцам, караулившим во дворце, что намерен свергнуть правителя по желанию Анны Леопольдовны, как все солдаты до одного выразили свою радость и готовность помогать Миниху. Сотня солдат легко совершила государственный переворот. Бирон и ближайшие к нему люди – между прочими А.П. Бестужев-Рюмин – были взяты; Бирон особым судом был приговорен к казни за многократное «оскорбление величества», но помилован и только сослан на житье в Сибирь (в Пелым). Бестужев был также сослан. Анна Леопольдовна стала правительницей государства и приняла титул великой княгини. Остерман, переживший и влияние Бирона, сохранил при правительнице все свое значение и пожалован в генерал-адмиралы. Но Миних, блестящий фельдмаршал, смело произведший переворот и награжденный за него чином первого министра, скоро был отставлен от должности, потому что возбуждал опасения правительницы своим честолюбием.
Народ ликовал, когда узнал о падении Бирона: думали, что с Бироном исчезнет и бироновщина. Но то, что называли этим именем, осталось: правительство по-прежнему оставалось немецким, по-прежнему оно существовало для себя, а не для народа. «Много непорядков происходит», – отзывались о делах русские люди. Во главе дел и двора стояли частью прежние лица – Остерман, уцелевший Левенвольде, частью новые фавориты, иностранцы – фрейлина Менгден и ее жених, саксонский посланник Линар, об отношении которого к правительнице шла вполне основательно дурная молва. Не без претензий на влияние был и муж Анны Леопольдовны, принц Антон, генералиссимус русских войск. Из русских пользовались высоким положением кабинет-министры – канцлер князь Алексей Михайлович Черкасский и вице-канцлер граф Михаил Гаврилович Головкин. Головкин умел даже влиять на правительницу, но не умел стать во главе дел. Сама Анна Леопольдовна была совершенно не способна не только к управлению, но и к деятельности вообще. Детски близорукая и неразвитая, она была избалована, любила роскошь и тесный кружок веселых людей, желала жить для себя и подальше от дел. Не только к государственным делам, но и к окружающему ее придворному кругу она не могла присмотреться сознательно, не могла примирить бесчисленных ссор и распрей, происходивших между людьми, близкими к власти. При таких условиях правительство не могло быть сильным. Его слабость была заметна для всех, его свойства никого не привлекали. Явилась возможность скорого и легкого переворота.
Не только русские люди знали положение дел в России – его знали и им пользовались иностранные правительства. Традиционная дружба России и Австрии, от которой не решилась отступить и Анна Леопольдовна, привела Россию при Анне Леопольдовне к тому, что необходимо было подать Австрии вооруженную помощь. Но это шло против видов Франции, которая старалась удержать Россию от вмешательства в дела Австрии путем дипломатических интриг. С одной стороны, Франция возбуждала Швецию к войне с Россией для возвращения завоеваний Петра Великого, и Швеция считала эту войну возможной ввиду внутренних замешательств России. С другой стороны, Франция желала в самой России произвести государственный переворот и поставить на русском престоле лицо с более удобными для Франции взглядами, чем правительница Анна. Тот же самый маркиз Шетарди, который при Анне Иоанновне не надеялся на народное движение в России против немцев, теперь вместе с французским правительством, твердо верил в возможность такого движения и сам пытался его организовать. Он желал видеть на русском престоле дочь Петра I Елизавету, с которой вошел в оживленные сношения, убеждая ее действовать для достижения престола.
В самом деле, если русскую корону носит маленький внук царя Иоанна, сын немца, то отчего не вступить на престол дочери царя Петра, чисто русской женщине, любимой народом и единственной чисто русской представительнице царствующего дома? Елизавета была в стороне от престола, пока живы были виднейшие представители семьи Петра Великого, пока царствовала избранная народом Анна, но теперь за недостатком чисто русских потомков московских государей и при постылом господстве иноземщины, Елизавета становилась желанной государыней в глазах русских людей. Шетарди удачно обратился к Елизавете, потому что переворот мог легко совершиться в ее именно пользу при общем к ней сочувствии. Трудности дела заключались не во внешних обстоятельствах, а в самой Елизавете.
Красавица собою, мягкого, общительного характера, Елизавета не была деятельным и энергичным человеком. Не лишенная способностей, но отличавшаяся ленью, она не много знала, хотя и говорила по-французски, по-немецки, даже по-шведски.
Нужно заметить, что и учили ее вообще небрежно: мы знаем, что у нее были учителя (преимущественно французы), но знаем, что они были непостоянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150