Двойственность тех традиций, которым она следовала, определяет и двоякое отношение к ней потомков. Если одни не без основания указывают на то, что внутренняя деятельность Екатерины узаконила ненормальные последствия темных эпох XVIII века, то другие преклоняются перед величием результатов ее внешней политики. Как бы то ни было, историческое значение екатерининской эпохи чрезвычайно велико именно потому, что в эту эпоху были подведены итоги предыдущей истории, завершились исторические процессы, раньше развившиеся. Эта способность Екатерины доводить до конца, до полного разрешения те вопросы, какие ей ставила история, заставляет всех признать в ней первостепенного исторического деятеля независимо от ее личных ошибок и слабостей.

Время императора Павла I (1796-1801)

Лишь с недавнего времени личность и судьба императора Павла получили надлежащее освещение в исторической литературе. Кроме старого, но не стареющего труда Д.Ф. Кобеко «Цесаревич Павел Петрович», мы имеем теперь для общего ознакомления с царствованием Павла труды Е.С. Шумигорского, в которых господствует благожелательное отношение к Павлу, и затем монографии Н.К. Шильдера с тенденцией против Павла. Кроме того, ценны по материалам и по изложению отдельных сторон павловского времени: Панчулидзева «История кавалергардов», т. II; Брикнера «Смерть Павла» и сборник «Цареубийство 11 марта 1801 г.». С освобождением павловской эпохи от условий государственной тайны наука получит возможность не только изучить причины странностей этого государя и обстоятельства его смерти, но и понять его психологию и истинные мотивы возмущения против него.

Личность и внутренняя деятельность императора Павла I

Наследовавший императрице Екатерине ее сын Павел Петрович вступил на престол 6 ноября 1796 года, уже сорока двух лет от роду, пережив много тяжелых минут в своей жизни и испортив свой характер под влиянием холодных, неискренних и даже враждебных отношений, существовавших между ним и его матерью. Императрица Екатерина не только не любила своего сына, но даже подозрительно относилась к нему, так как не могла не видеть в нем претендента на власть, перешедшую к ней помимо Павла от его отца, Петра III. Конечно, благодаря этой подозрительности она держала Павла вдали от дел, не допуская его ни к участию в своем Совете и в администрации, ни к командованию войсками. Отсутствие любви к сыну вызывало в Екатерине небрежность в обращении с ним, и такая небрежность усвоена была и всеми любимцами императрицы. Павел был в открытой опале при дворе и не был гарантирован даже от дерзостей со стороны придворных его матери.
Понятно, как должно было это угнетать и раздражать самолюбивого Павла, который при всей своей вынужденной сдержанности не мог не понимать, что право на его стороне, что унижения и оскорбления, которым он подвергался, составляют не просто дерзость и невежливость, а преступление. Чувство личной обиды соединялось у Павла с чувством обиды за своего отца, Петра III; судьба Петра оставалась ему в точности неизвестна до самой смерти Екатерины (когда он узнал, что смерть Петра III была случайной и что Екатерина в ней нисколько не повинна); не был в точности известен ему и характер Петра III. Отношение Павла к матери поэтому было очень сложно и не могло быть беспристрастно.
Находясь в стороне от двора и политики, Павел искусственно ограничивал свои интересы семьей, личным хозяйством и командой над теми немногочисленными войсками, которые составляли гарнизон вновь устроенного Павлом городка Гатчины. На государственное управление и на придворную жизнь смотрел он со стороны, как чуждый зритель, и поэтому оценивал факты государственной жизни с полною свободой критики. Несовпадение его личных идеалов с тем, что совершалось на его глазах, вызывало в нем чувство глубокого недовольства ходом дел, осуждение и правящих лиц, и самой системы управления. Он рвался к деятельности, а возможности действовать у него не было никакой. Силы ума поневоле растрачивались на мелочи и не обогащались необходимым опытом государственной деятельности.
При таких условиях император Павел, вступая во власть, обнаруживал явную вражду к порядкам, существовавшим при дворе его матери, и людям, имевшим влияние на дела при Екатерине. С первых минут его царствования стало ясно, что новый государь будет действовать с помощью новых людей и совершенно в новом направлении. Властные фавориты Екатерины потеряли всякое значение; раньше унижаемый ими Павел теперь высказывал самое высокое представление о существе своей власти. Исполненный самых лучших намерений, он стремился всей душой к благу государства, но отсутствие правительственных навыков мешало ему действовать удачно. Недовольный системою управления, он не мог найти вокруг себя талантливых людей, чтобы заменить ими прежнюю администрацию. Желая водворить порядок при дворе и в администрации, он громко осуждал и искоренял старое, новое же насаждал с такою строгостью, что оно всем казалось горше старого. Неподготовленность к делам сказывалась на всем, что делал Павел, и, соединяясь с неровностью его характера, сообщала всем его мерам колорит чего-то случайного, болезненного и капризного. С годами горячность и впечатлительность Павла перешла в тяжелую способность терять самообладание из-за пустяков, любовь к порядку и законности заменялась пристрастием к внешним формам подчинения и благочиния, вспыльчивость обратилась в припадки жестокости. Если бы все эти черты Павла оставались в узких рамках его личной жизни, они были бы едва заметны для историка, но Павел свои случайные настроения переносил в законодательство и политику, и они стали неизбежным материалом для характеристики его как правителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150