25 августа 1745 года произошла свадьба семнадцатилетнего Петра с шестнадцатилетней Екатериной. Но все замечали, что жених был холоден к невесте и прямо ссорился с будущей тещей. Впрочем, мать Екатерины проявила свой неуживчивый характер по отношению ко всем и потому была отправлена из России в том же 1745 году. Молодая чета осталась как бы одинокой в большом елизаветинском дворце, будучи оторвана от немецкой среды, от обстановки своего детства. И мужу и жене приходилось самим определять свою личность и свои отношения при дворе.
Петр Феодорович был человеком слабо одаренным и физическими силами, и умственными, рано лишился матери и отца и остался на руках гофмаршала Брюммера, который был более солдат, чем образованный человек, более конюх, чем педагог. Детство Петра прошло так, что ничем добрым его нельзя вспомнить. Его воспитание было запущено, как и его образование. Брюммер установил такой порядок жизни для своего воспитанника, который не мог не расстраивать его здоровье, и без того слабое. Например, при продолжительных занятиях мальчик не имел моциона и не ел до двух часов дня. А в час обеда владетельный герцог часто лишь смотрел из угла, как его дворня ела обед, в котором самому ему было отказано педагогами. Плохо питая, ему совсем не позволяли развиться, почему он и стал слабым и вялым. Нравственным воспитанием его пренебрегали: стояние на коленях на горохе, украшение ослиными ушами, удары хлыста и даже битье чем попало были обыкновенным средством педагогического обучения. Ряд нравственных унижений перед придворными, грубых окриков Брюммера и его наглых выходок не мог, конечно, выработать в принце ни здравых нравственных понятий, ни чувства человеческого достоинства. Умственное воспитание тоже было плохо. Петр изучал много языков, много предметов, но учили его через силу, не сообразуясь с его слабыми способностями, и он мало усвоил и получил отвращение к учению. Латынь же, которая, в то время была обязательна для каждого образованного человека, ему надоела до того, что он запретил помещать в свою библиотеку в Петербурге латинские книги. Когда он явился в Россию и Елизавета познакомилась с ним, она удивлялась скудости его познаний. Его принялись снова учить, уже на православный русский лад. Но науке помешали болезни Петра (в 1743–1745 годах он три раза был серьезно болен), а затем женитьба. Выучив православный катехизис наскоро, Петр остался с воззрениями немца-протестанта. Знакомясь с Россией из уроков академика Штелина, Петр не интересовался ею, скучал уроками и оставался весьма невежественным и неразвитым человеком с немецкими взглядами и привычками. Россию он не любил и думал суеверно, что ему в России несдобровать. Его интересовали одни увеселения; он любил танцевать, по-детски шалить и играть в солдаты. Военное дело его интересовало в высшей степени, но он не изучал его, а забавлялся им и, как немец, благоговел перед королем Фридрихом, которому хотел подражать всегда и во всем и не умел никогда ни в чем.
Женитьба не образумила его и не могла образумить, потому что он не чувствовал своих странностей и был очень хорошего мнения о самом себе. На жену, которая была неизмеримо выше его, он смотрел свысока. Так как учить его перестали, то он считал себя взрослым человеком и, разумеется, не хотел поучиться у жены ни ее такту, ни ее сдержанности, ни, наконец, ее деловитости. Дел он не хотел знать, напротив, расширил репертуар забав и странных выходок: то по целым дням хлопал по комнатам кучерским кнутом, то немилосердно упражнялся на скрипке, то собирал дворцовых лакеев и играл с ними в солдаты, то производил смотры игрушечным солдатикам, устраивал игрушечные крепости, разводил караулы и проделывал игрушечные военные упражнения; а раз на восьмом году своей женитьбы судил по военным законам и повесил крысу, съевшую его крахмальных солдатиков. Все это проделывалось с серьезным интересом, и по всему было видно, что эти игры в солдатики его чрезвычайно занимали. Жену свою он будил по ночам для того, чтобы она ела с ним устрицы или становилась на часы у его кабинета. Ей он подробно описывал красоту увлекшей его женщины и требовал внимания к такой оскорбительной для нее беседе. Бестактно относясь к Екатерине и оскорбляя ее, он не имел такта и в отношении посторонних лиц и делал разные пошлости. Например, в церкви, во время службы, за спиной тетки он передразнивал священника, а когда на него смотрели фрейлины, он показывал им язык, но так, чтобы тетка этого не видела, ибо при тетке он все-таки боялся шалить. Сидя за столом, он издевался над прислугой, обливал ей платья, опрокидывал блюда на соседей и старался поскорее напиться. Так вел себя наследник престола, взрослый человек и отец семейства (в 1754 году у него родился сын Павел). «Петр обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития, – говорит С.М. Соловьев, – он являлся взрослым ребенком». Императрица Елизавета понимала свойства Петра и часто плакала, беспокоясь за будущее, но изменить порядок престолонаследия не могла, потому что Петр III был последним прямым потомком Петра Великого.
Не теряли, однако, надежды приохотить и приучить Петра к делам. Штелин продолжал знакомить его с государственными делами теоретически, а в 1756 году Петра назначили членом Конференции, учрежденной, как мы видели, для особо важных дел. В то же время в качестве герцога голштинского Петр каждую неделю «по понедельникам и пятницам со своими голштинскими министрами совет держал и делами своего герцогства управлял». Все эти заботы имели кое-какой результат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150