— Томми рассказывал о нем. Джейсон. Он упоминал о нем. Не знаю, лучший это друг или нет. Он дружит со многими детьми.
— К вам приходят его приятели? — спросил я.
— Нет. Но некоторые ребята живут по соседству. Иногда я вижу Томми с ними, они катаются на велосипедах или…
Я дал ей выговориться, тем временем изучая ее, женщину, о которой давно уже составил мнение. Уверен, все присутствующие тоже.
— Обвинение не имеет вопросов, — произнес я в тишине сводчатого зала суда.
Элиот помедлил, прежде чем приступить к допросу. Я был уверен, что у него нет определенного плана действий. Я уже выжал все из показаний матери Томми.
— Вы поверили сыну, когда он обвинил Остина Пейли в изнасиловании? — с налету спросил он.
— Не сразу, — ответила миссис Олгрен.
— Вы обратились в полицию?
— Нет.
— Вы прибегали к помощи врача?
— Несколько позже.
— Врач сам позвонил вам, так?
— Да, он узнал обо всем от школьной медсестры.
— Вы отказывались верить мальчику даже тогда, когда случившееся получило огласку? Вы опасались новых неприятностей. Правда?
Элиоту пришлось повторить вопрос, потому что миссис Олгрен, похоже, не собиралась отвечать. Она пребывала в нерешительности, ее молчание становилось тягостным.
— Мы не были уверены, — наконец выдавила она из себя.
— Он уже однажды солгал? — настаивал Элиот.
— Да, — еле слышно ответила Памела Олгрен.
Элиот, казалось, даже сочувствовал ей. Но я подозревал, что он думал обо мне, а не о Памеле.
— Защита закончила, — сказал он.
— Миссис Олгрен, — я не стал сбавлять темпа, — в первый раз Томми тут же отказался от лжи, как только ему не поверили, так?
— Да, — согласилась миссис Олгрен. Она уже отвечала, кажется, автоматически.
— Он не упорствовал ни одного дня?
— Нет.
— На этот раз, обвинив Остина Пейли, он стоял твердо на своем?
— Да, — ответила миссис Олгрен. — Он ни за что не хотел отказываться от своих слов.
Со стороны могло показаться, что ее растерянность — результат упрямства Томми, нежелания сына избавить ее от неприятностей. Следовало тут поставить точку, все уже поняли, чего стоило семье это обвинение.
— Больше нет вопросов.
Элиот покачал головой.
— У меня тоже.
Памела понуро покинула свидетельское место. Я подумал, что она опрокинет мой стол. Ее взгляд уткнулся в Остина. Она остановилась, и кровь отлила от ее лица, но не от страха перед преступником, а от мысли, в каком виде она предстала перед людьми благодаря ему. Он смотрел в другую сторону.
Бекки наклонилась ко мне и спросила:
— Ты уверен?
В ту же секунду судья Хернандес громко поинтересовался, есть ли у меня еще свидетели? Я поднялся и ответил на заданный мне вопрос:
— Обвинение вызывает Томми Олгрена.
Томми был в здании суда. Я приказал забрать его из школы, когда решил его повторно допросить, но оставил мальчика в неведении относительно причин своего поступка. Он занял свидетельское место, не подозревая, что у меня на уме. Томми, казалось, нервничал. Его взгляд метался по залу, он вглядывался в лица присяжных, как будто они что-то от него скрывали.
— Томми. — Мой голос заставил его вздрогнуть. Я поднял руку. — Этот человек изнасиловал тебя? Остин Пейли?
Томми мельком взглянул в нужном направлении, затем повернулся ко мне.
— Да.
— Когда это случилось?
— В мае, два года назад, — тихо проговорил он, пожимая плечами.
— Некоторое время назад, — я повысил голос, — ты сказал родителям, что тебя изнасиловал другой мужчина. Помнишь?
— Да.
— Кого ты обвинил?
— Мистера Риза, нашего соседа. — Томми говорил тихо, но отчетливо, с детским упрямством. Он был готов сопротивляться.
Я сбавил обороты.
— Это была правда, Томми?
— Нет, — ответил он.
— Точно?
— Он… — начал Томми, но запнулся. — Нет. Все это неправда.
— Зачем ты обманул родителей?
Всему есть объяснение. Немотивированные поступки — редкость. Человек, вломившийся в дом и убивший пятерых, в конце концов объяснит, почему он это сделал. Томми не был исключением. Когда он стал оправдываться, то все поняли, что он еще очень мал.
— Я поступил плохо, но мистер Риз обидел меня. Однажды я играл с Ронни, его сыном, мы перекидывали мяч из моего сада в его и обратно, а мистер Риз приказал нам прекратить, а то мы сломаем забор. Хорошее дельце! Как можно сломать забор мячом! Мистер Риз отобрал у нас мяч. Но мяч был мой! Я вежливо сказал ему: «Мистер Риз, это мой мяч». Но он даже не обернулся.
— Но потом он отдал мяч?
— Нет. Я спросил на следующий день у Ронни, и он ответил, что мяч все еще у отца.
— Так вот почему ты придумал, будто мистер Риз надругался над тобой?
— Не только поэтому, — торопливо возразил Томми. — Однажды я возвращался домой из школы и порвал на их участке веревку, когда бежал, а мистеру Ризу она была нужна. Он так разозлился! Ругался и наказал меня.
— Наказал?
— Он ударил меня, по… — Томми показал рукой место, которому обычно достается в таких случаях.
Я очень надеялся, что многие родители в зале вспомнят, что значит для ребенка обида, как долго она сохраняется в его памяти. Дети, несмотря ни на что, считают, что мир справедлив.
— Вот почему ты сказал родителям, что мистер Риз изнасиловал тебя?
— Да, — ответил Томми мрачно, считая, что его поступок оправдан.
Пауза затянулась, взоры присяжных обратились в мою сторону. Я приступил к тому, для чего вызвал Томми.
— Вопросов нет, — произнес я.
Со времени появления Томми в зале за столом зашиты велись бурные дебаты, при желании я мог бы выдвинуть протест. Но меня порадовало случившееся в рядах неприятеля. Теперь стало ясно, о чем шла речь. Оба адвоката посмотрели на Остина, который кивнул в сторону Бастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125