— И они все-таки не обращали на тебя внимания, так? Они даже не поверили тебе.
— Нет, — сказал Томми. Он вновь ощутил душевную боль от этого.
— На этот раз ты подготовился капитально. Ты обратился к учителю, к медсестре. Ты хотел, чтобы они помогли тебе убедить родителей?
— Я должен был рассказать им, — вставил Томми.
— Еще бы! Кто бы тебе поверил на этот раз, не подключи ты посторонних людей?
— Если родители не поверили мне, я должен был рассказать кому-то еще.
Бастер кивнул.
— Ты запутался в собственной лжи, потому что посторонние люди поверили в твой рассказ.
— Это не ложь! — Голос Томми сорвался на крик.
— Ну, Томми? Ты же сказал, что лгал. Ты признал это.
— Я не лгал о нем.
Томми обернулся к Остину. На это движение, казалось, ушли последние силы. Из глаз Томми брызнули слезы.
— Ты не понимал, какую боль ему причиняешь, правда, Томми?
Томми замотал головой.
Сердце Бастера не знало сочувствия. Он безжалостно настаивал на своем. Остин облокотился о стол одной рукой, выставив корпус вперед. Элиот держался в стороне. Голос Бастера сотрясал своды зала.
— Ты не знал, что все так обернется, правда, Томми? Первый раз, когда ты солгал, все обошлось? Ты не ожидал, что на этот раз дело дойдет до суда, правда?
— Ожидал, — тихо сказал он. — Я знал, что так получится.
— Ты был готов рассказать свою историю перед этими людьми?
— Да.
— Даже если пришлось бы снова лгать? — настаивал Бастер.
— Я не лгу. — Томми заплакал.
— …снова и снова, пока твои родители не пожалеют тебя?
— Нет, — отчаянно держался своего Томми. Он был на грани истерики. — Я не стал бы лгать об этом.
— Томми, — сказал Бастер, изменив тон, будто мальчик убедил его. — Хорошо. Первая ложь простительна. Но сегодня ты поклялся говорить правду, ведь из-за тебя этот человек может попасть в тюрьму. Скажи наконец правду…
— Я не вру, — торжественно ответил Томми.
Бастер понял, что терпит поражение.
— Не лги. Скажи правду сейчас.
Томми задумался.
— Я уже сказал правду, — ответил он.
— Томми. — Бастер был в гневе. — Ты думаешь, мы поверим, что, нагородив столько лжи, ты можешь говорить правду?
— Да, — подтвердил он. Что-то в его лице дрогнуло.
— Ложь. Ты солгал, сказав, что заходил с этим мужчиной в дом. Ты все придумал, правда, Томми?
— Нет.
— Посмотри на него и скажи это, пожалуйста.
Бастер и Остин — оба уставились на Томми. Будь их воля, они вывернули бы душу мальчика наизнанку и вытрясли бы нужные им слова.
Томми поднял глаза. Он дрожал. Слезы катились по его щекам. Бекки схватила меня за руку.
Я уже думал, что Томми не заговорит. Он обернулся на Остина Пейли безо всякой ненависти. В его взгляде читалась жалость, одиночество и тоска. Остин заставлял себя смотреть на Томми.
— Он сделал это, — прошептал Томми. — Он отвез меня в тот дом, снял с меня одежду, обнял меня, и трогал меня, и заставил меня трогать его. — Он не отрывал плачущих глаз от Остина. — Он сказал, что любит меня.
— Нет! — Бастер ударил рукой по столу. — Говори правду.
— Я говорю правду, — сказал Томми.
Бастер, должно быть, понял, что упустил момент, но не сдавался.
— Ты добился своего? — спросил он. — Твои родители обратили на тебя внимание? Этой лжи было достаточно?
Я отстранил руку Бекки и наконец поднялся.
— Протестую, ваша честь, адвокат оказывает давление на свидетеля. К тому же он начинает повторяться.
Остин, похоже, вышел из оцепенения. Он бросил взгляд на присяжных и заметил, что кое-кто из них его рассматривает. Он тронул Бастера за руку.
— Протест принят, — сказал судья. Даже он почувствовал облегчение от того, что я наконец прервал это издевательство.
Бастер еще кипел от возмущения, но смирился с происшедшим.
— Вопросов нет.
— Томми, — мягко сказал я.
Он вспомнил мои давнишние инструкции и быстро поднял глаза. Он вытер слезы тыльной стороной ладони.
— Ты сказал, что называл обвиняемого Уолдо. Откуда ты узнал его настоящее имя?
Томми был удивлен таким оборотом. Он выпрямился.
— Когда я ехал в его машине… — начал он.
Я перебил его.
— Что это была за машина?
— Большая и белая, — вспомнил Томми. — Как же она называется…
— Не знаю.
— «Континенталь», — осенило его.
— А какого цвета была обивка внутри? Кресла и все остальное?
— Красного, — ответил Томми. — Темно-красного.
— И как ты узнал его имя?
— Там между передними сиденьями была коробка. Похоже на бардачок. Я открыл его и нашел несколько писем с его именем.
— И что там было написано?
— Остин Пейли.
— Тебе запомнилось что-то еще?
— Там было… — сначала Томми смотрел на меня, пытаясь угадать, что мне нужно. Затем он воскресил в памяти тот, конверт.
— Там было написано «адвокату», — сказал он.
— Спасибо, Томми. Вопросов больше нет.
Бастер прищурился. Он смотрел на Томми, прикидывая, как сломить его. Но Остин держал его за руку.
— Я тоже закончил, — произнес Бастер.
Я подошел к Томми, положил ему руку на плечо и заслонил мальчика от его обидчиков. Кэрен Ривера ждала Томми. Я даже не взглянул на нее. На полпути Томми увернулся и бросился в зал, где сидел его отец. Томми прижался к нему, и Джеймс Олгрен раскрыл ему свои объятия.
Весь зал, затаив дыхание, смотрел на эту трогательную сцену, кроме Остина и его защитников, которым оставалось ждать только приговора. Судья Хернандес позволил мне вызвать следующего свидетеля. Я подошел к Бекки, мы обменялись соображениями, и я сказал:
— Обвинение закончило, ваша честь.
Элиот подался к своему клиенту. Бастер присоединился к ним, он уже отыграл свою картину. Элиот поднялся и скованно произнес:
— Защита тоже закончила.
— Объявляю заседание закрытым, — с удовлетворением сказал судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125