На какую-то долю секунды перед ним предстало одно из тех существ, голоса которых он слышал за дверью. Вопль чудовища ворвался в полуоткрытый дверной проем подобно урагану. У Таниэля волосы встали дыбом, барабанные перепонки едва не лопнули. С маленького столика у перил лестницы словно вихрем смело цветочную вазу и телефонный аппарат. Что-то огромное и бесформенное напирало с внешней стороны, но Таниэль в последнюю секунду сумел опередить своего неведомого противника и захлопнул дверь, оттеснив Элайзабел, которая всеми силами пыталась ему помешать. В холле снова стало тихо. Безумный рев создания, которое так стремилось проникнуть в дом, смолк где-то вдалеке.
Таниэль зажмурился, прикрыв веки ладонью, словно пытаясь вытеснить из памяти образ страшного ночного гостя, дикий вопль которого все еще звучал у него в ушах. Свободной рукой он направил дуло пистолета, который успел подхватить с пола, в ту сторону, где предположительно находилась Элайзабел. Меньше всего на свете он сейчас желал, чтобы она снова попыталась проскользнуть мимо него и отворить входную дверь. Он чувствовал, как по щекам заструились слезы: глаза его были опалены тем чудовищным зрелищем, которое предстало перед ним несколько секунд назад.
– Таниэль? – донеслось до его слуха. Голос принадлежал не Тэтч, а Элайзабел. В нем звучали растерянность и испуг.
Он заставил себя открыть глаза. Она стояла несколько в стороне от того места, куда было направлено дуло его пистолета, и с тревогой смотрела на Таниэля. Он услышал ее вздох, затем она всхлипнула и зажала рот ладонью.
– Ваши глаза… – сказала она.
Он устало опустил руку. Глаза точно огнем жгло.
– Таниэль, что с вашими глазами? – повторила девушка, подходя к нему и беря его за руку.
– Вы… Вы что-нибудь помните? – допытывался он, покорно следуя за ней наверх, в ванную.
– Смотрите же! – сказала Элайзабел, подводя его к зеркальной стене ванной комнаты. Он нехотя взглянул на свое отражение.
Белки его глаз стали почти сплошь кроваво-красными. Не иначе как все капилляры под слизистой оболочкой лопнули. Из внутренних уголков обоих глаз по щекам медленно ползли кровавые слезы.
Таниэль уверял, что ничего страшного с ним не случилось и он чувствует себя вполне сносно, и все же Кэтлин настояла, чтобы вызвать врача. Эскулап оттягивал Таниэлю веки, заглядывал попеременно то в один, то в другой глаз и наконец изрек, что им следует дождаться утра и определить, появится ли к тому времени какое-нибудь улучшение. Капилляры пострадали довольно серьезно, но они быстро придут в норму, все случившееся не более опасно, чем если бы кто-то крепко врезал ему в глаз кулаком. Словом, у больного имелся повод для определенного беспокойства, но никак не для паники. Таниэлю предписано было избегать слишком яркого света и алкоголя.
– Подождать до утра! – сердито повторил Таниэль после ухода врача. – К утру нас здесь уже не будет.
– Не будет? – удивилась Элайзабел. – Но куда же мы денемся?
– В Кривые Дорожки, – сказала Кэтлин. – У нас там есть… – она поколебалась, – друг, который сможет нам помочь.
Элайзабел рассеянно поигрывала оберегом, висевшим у нее на шее. Когда-то он принадлежал матери Таниэля: тонкая золотая спираль с нанизанными на нее камешками нефрита и крупным сапфиром посередине. Когда Кэтлин попыталась надеть на нее эту вещицу, девушка бурно запротестовала, заявив, что не может принять от них такой дорогой подарок, на что Таниэль ей ответил:
– Нет, вы его наденете, мисс Элайзабел, иначе нам всем несдобровать.
– Я хотела бы знать, что со мной происходит, – неожиданно и твердо сказала она. – Объясните мне. Какие-то силы манипулируют мной, а я даже не знаю, почему, за какие грехи стала игрушкой в их руках.
Таниэль пристально взглянул на девушку, сомневаясь, что она выдержит новое потрясение. Ей и так пришлось немало пережить за последние дни. Но взгляд Элайзабел был полон решимости. Ей нужны были ответы, любая, самая неприглядная правда устраивала сейчас ее больше, чем неизвестность.
– Ну, хорошо. Будь по-вашему, – согласился Таниэль.
И он рассказал ей все без утайки. О татуировке и ее предназначении, о духе, поселившемся в ней, о Братстве, упомянутом ее устами, когда над сознанием ее в очередной раз взяла верх Тэтч.
– Братство, – прошептала Элайзабел. – Это слово мне что-то говорит.
– Никто не ведает, сколько во всех рассказах о нем правды, а сколько вымысла, – вздохнул Таниэль. – Большинство вообще слыхом не слыхивали ни о чем подобном. Братство – это некий союз, куда входят как мужчины, так и женщины, объединились они якобы для того, чтобы приносить пользу и всячески помогать друг другу. Юристы, политики, банкиры, праздные аристократы, врачи, издатели газет… Говорят, их тысячи… Люди с достатком и солидным положением. Влиятельные леди и джентльмены…
– Однако едва ли не каждому из охотников за нечистью известно, что на самом деле все обстоит иначе. В действительности Братство – это секта, сборище оккультистов, своего рода шабаш ведьм, – сказала Кэтлин. – Тела многих, кто пытался привлечь к этому факту внимание общественности, вылавливали потом в Темзе. Но мы об истинной сущности Братства знаем все доподлинно. Это наша работа – знать то, о чем другие даже не догадываются.
– Да… Но… Но почему же их не остановят? – беспомощно спросила Элайзабел.
– Кто, по-вашему, способен на такое? – отозвался Таниэль, потирая веки. – Пресса молчит об их преступлениях. У них есть свои судьи, комиссары полиции, адвокаты. Они по сути дела правят Лондоном, но при этом большинство лондонцев не верят в их существование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106