Услышала царская дочь стон, подошла и говорит:
– Лала-Салех, погляди, кто там.
Лала-Салех вошел туда, увидел, что Самак на полу брошен, сказал ей:
– О царевна, это Самак-айяр!
– Приведи его ко мне, – говорит девушка. Лала подошел, говорит Самаку:
– Эй, Самак, вставай, я тебя к царской дочери отведу.
– Лала, ты меня прежде развяжи, – отвечает Самак. Развязал его Лала, а Самак говорит:
– Силушки у меня нет, чтобы встать.
Лала его поднял, на себе к шахской дочери потащил. Поклонился Самак, поздоровался. А девушку одолела любовь к Хоршид-шаху, и при виде Самака она очень обрадовалась – ведь он был другом ее милого. Она спросила:
– Самак, как это ты в оковах оказался? А Хоршид-шах как поживает?
– О царевна, – молвил ей в ответ Самак, – я совсем обессилел от палочных ударов да от духотищи в клетушке той. Дай я немного отдохну, ветерком меня обдует чуток, а то слова сказать мочи нет.
Шахская дочь взяла его за руку и говорит:
– Брат мой, давай в сад выйдем.
Вывела она его в сад, усадила вместе со своими прислужницами и Рухафзай, сама села и приказала:
– А теперь,Самак, рассказывай, что с тобой приключилось и где Хоршид-шах.
Тут Самак поведал ей все с самого начала: как захватили их врасплох хитростью, как бросился он на трупы убитых, как к Махруйе попал – до того самого часа, когда доставили его к шаху. Подивилась царевна их злоключениям, посочувствовала и опять спрашивает:
– Ну, а про Хоршид-шаха-то ты что скажешь?
Тут Махруйе, который за кустом стоял, кашлянул.
– Кто там? – закричал Лала-Салех. Самак ему говорит:
– В это место чужим дорога заказана. А ну, выдь-покажись!
Тогда Махруйе вышел, поклон отдал. Как увидел его Самак, обрадовался, встал, обнял его и говорит:
– Садись, друг Махруйе, рассказывай, как дела.
Сел Махруйе, описал, что случилось. Самак ему сказал:
– Придется тебе, брат, идти на поиски Хоршид-шаха, я-то, видишь, избит-изранен лежу. Да поскорей возвращайся.
Вышел Махруйе из сада и пустился в путь, пока не пробрался туда, где сражение было. Смотрит, при входе на улицу огонь стеной стоит, а из людей никого не видно. Повертелся он там, покрутился, поискал – никого, а рассвет уж близок.
Вернулся он в сад, видит, лежит Самак, все тело у него восковым бальзамом натерто, да так хорошо, что от палок и следа не осталось! Обрадовался Махруйе и сказал:
– О богатырь Самак, я там был, всех, кого только знаю, порасспросил, никого своих не нашел.
– Тогда возвращайся к нашим удальцам, – велел Самак, – успокой их. Скажи, что я при шахской дочери задержусь малость, но вскорости все устрою и их из заточения выведу.
– О богатырь, нам бы пропитания какого-нибудь надо! – говорит Махруйе.
Махпари тотчас приказала Лала-Салеху:
– Ступай, принеси все, что на кухне найдется!
Принес Лала еды, Самак говорит:
– Это вам на первый случай сгодится, а там царевна еще раздобудет. Сестра, к вечеру собери, что сможешь, а то я ведь тоже на поиски Хоршид-шаха пойду.
Махруйе забрал лепешки, мясо, халву и отнес все на ту улицу айярам, а Самак, значит, наказал шахской дочери:
– Приготовь им еще еды, я же отправлюсь на поиски Хоршид-шаха, а к вечеру будь в саду – я вернусь.
Сказал так и ушел. Царская дочь вернулась во дворец и занялась делом.
Когда настал белый день, шах Фагфур воссел на трон, а его эмиры на службу явились. Пришел Мехран-везир, поклонился-поздоровался, на свое место сел, стали они разговоры разговаривать, про войско Мачина рассуждать. Говорят, вот посол вернется, тогда уж все как есть обсудим. Мехран-везир сказал:
– О шах, прежде чем мы займемся военными делами, надо этого пса поганого казнить, ведь, пока он жив, наше царство в опасности. Надо также отыскать Хоршид-шаха, Фаррох-руза и Шогаля-силача и разделаться с ними. А уж потом войной заниматься.
– Это хорошо, что ты мне напомнил, – сказал Фагфур. – Когда мы его били, он словечко одно обронил. Вот я сейчас разузнаю, к чему это сказано было, ведь лжи он никогда не допускает.
Озадачил он так Мехран-везира, а сам приказал:
– Пойдите приведите сюда Самака!
Пошли в ту каморку, а там нет никого. Вернулись посланные к шаху:
– Увели Самака, нигде его нет.
– Это что за речи?! – закричал шах. – Глядите лучше, может, там подкоп или дыра какая есть? Или, может, двери дворца не заперты?
Призвали тут привратников и стражников, стали их допрашивать:
– Кто во дворец входил и выходил?
– Мы никого не видели, – отвечают те, – не знаем, как такое получиться могло.
Тут Мехран-везир улучил момент, слово вставил:
– Видишь, шах, значит, и Самак без лжи не обходится, людей смущает, на козни и хитрости пускается.
Этими словами везир опять верх взял.
Пока они там судили и рядили, Карамун-пахлаван прибыл, явился во дворец. Поклонился он шаху, тот его приветил, потом Карамун вытащил письмо и положил его перед Фагфуром. Тот передал письмо везиру. Мехран взял, прочел и растолковал, что там написано. А в письме-то ведь всякие угрозы да посулы недобрые перечислены были. Шах Фагфур приуныл, спрашивает:
– О везир, что же нам теперь делать?
– Шах, люди эти от рук отбились, за горло хватают, так что слабость проявлять нельзя, – говорит Мехран. – После стольких лет, когда они должны были нам подать платить, да только мы не брали, они теперь с нас же недоимки требуют! Может, раз они прибыли свататься, отдать им девушку, чтобы примирить враждующие стороны? Опять же люди скажут, что испугались мы… Придется нам послать против них войско, чтобы сразилось с ними в урочище Гуран.
Приказал шах Фагфур всем в присутствие явиться. Народ собрался, сошлись все, знать и простолюдины, и он объявил им про нападение Мачина и призвал всех на войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106