А еще сказал:
– Надлежит вам знать, кабы Армен-шах сам пришел, я бы тотчас против него выступил, но раз он только свое войско прислал, негоже мне в бой лезть. Нужен нам военачальник, который во главе войска встанет и нападение вражье отразит.
Едва проговорил шах эти слова, как Шируйе – был такой юноша, сын Шир-афкана, он еще одежду черную носил, траур по отцу, – на ноги вскочил и воскликнул:
– О великий государь, мой отец во всех походах предводителем был, сам шах его вождем назначал. Коли шах прикажет, я, его слуга, выйду со славным войском навстречу врагу!
Шах его похвалил и спросил:
– А сколько у тебя войска?
– Двадцать тысяч конных и пеших наберется.
Фагфур наградил его почетным платьем, снял с него траурную одежду, пожаловал ему стяг с изображением льва, а дружине его щедро выдал снаряжение и всякое довольствие.
Был там другой богатырь – по имени Шахак. Он поклонился и сказал:
– Да упрочится ваша власть, я выступаю вместе с Шируйе.
– А у тебя сколько войска? – спросил шах.
– Десять тысяч всадников.
Шах и его наградил, вручил ему воинский стяг с изображением волка, а дружине его пожаловал припас какой положено.
И еще был богатырь по имени Самур, знатный рыцарь, родич самого Фагфура. Он сказал:
– О шах, я тоже готов потрудиться на ратном поле.
Шах и его одарил почетным платьем и дал ему знамя с драконом. Тогда и Карамун сказал, что выступит, и его тоже наградили и вручили ему знамя с соколом – а у него было пять тысяч всадников – и снабдили их оружием и всем, что потребно.
Четыре полководца и сорок тысяч войска стали на мейдане собираться, шатры раскидывать, воинов в ряды строить, а как все собрались, выступили в путь, оставив город в волнении и беспокойстве.
Сочинитель и рассказчик сей истории повествует так. Той ночью, когда Самак отделился от Шогаля и Хоршид-шаха с Фаррох-рузом, бросился в ряды воинов и убил Шир-афкана, а его схватили, Хоршид-шах и прочие очень огорчились. Но они решили:
– Нечего нам тут стоять!
Пустились они втроем в путь, вышли на окраину города и пробыли там до тех пор, пока не начали войско скликать. Тут Хоршид-шах, Фаррох-руз и Шогаль в один голос сказали:
– Эх, много храбрецов на той улице полегло! Нас-то Самак вывел, а его, раз схватили, непременно убьют, ведь давно против него злобу затаили. Нам же нет здесь прибежища. Надо постараться с этим войском прочь из города выйти. Да вот беда – нет у нас снаряжения и оружия, а ведь с голыми руками да пешими нам не уйти.
Шогаль сказал:
– Ну, коли в этом дело, то у меня есть один друг. Надо пойти к нему, чтобы он справил нам снаряжение.
С этими словами повел он их, а уже наступила ночь, пока они дошли до дома того друга, совсем темно стало. Шогаль-силач постучал в дверь. А друга его звали Зейд. Он спустился вниз, открыл дверь; как увидел Шогаля, стал его обнимать-привечать, в дом провел, обласкал, на лучшее место усадил. Мигом принес им еды кое-какой, угостил. Поели они, тут у каждого нашлось что сказать, поговорили, а там и белый день наступил. Хозяину время пришло делом заняться.
Хоршид-шах сидел у окошка, которое наружу выходило, смотрел на дорогу. Вдруг увидел он Джомхур-пахлавана, своего родича, который прибыл сюда с ним вместе. А в тот день, когда Хоршид-шах направился в дом удальцов, он отпустил Джомхура с тремя другими приближенными. Царевич сказал Зейду:
– О благородный муж, позови мне того человека, что сидит там снаружи!
Зейд послал за Джомхуром, посланный сказал:
– Достопочтенный, тебя зовут в этот дом.
Поднялся Джомхур, вошел в дом Зейда, глядь – а там Хоршид-шах и Фаррох-руз! Поклонился он, обнял их, пал в ноги Хоршид-шаху, потом к Фаррох-рузу оборотился. Поведали они друг другу, что с ними за это время было. Джомхур рассказывал, как он горевал о них, а Хоршид-шах описывал, какие злоключения и мучения выпали ему на долю до того самого часа, как они свиделись.
– О Джомхур, теперь ты слышал, как мне жилось, да и своими глазами видишь, – сказал Хоршид-шах. – Ты должен поехать к моему отцу Марзбан-шаху, рассказать ему обо мне и передать от меня письмо.
– Повинуюсь, – отвечал Джомхур.
Хоршид-шах попросил бумаги, перо и чернильницу, Зейд принес, и он описал в том письме все, что претерпел, с тех пор, как расстался с отцом: и то, что перенес дорогой от Альяна и Альяра, и то, что случилось в городе Чин с Фаррох-рузом, – до того самого часа, как он отпустил Джомхура. А дальше написал: «А остальное ты услышишь от благородного Джомхура, так как у меня сил нет больше писать. Уповаю, что отец, когда узнает о моем положении, не стерпит всего того, что здесь выпало на долю мне и братцу Фаррох-рузу: ведь у нас ничего не осталось, кроме платья, что на нас надето! И если желает государь-отец со мной, горемычным, свидеться, пусть высылает сильное войско – тогда, может, еще до смерти повидаемся. Но с этим делом надобно поспешить. А государыне-матушке пусть передаст поклон и скажет, чтобы она за меня молилась, и сестре моей Камар-мольк привет, и Хаман-везиру, и всем эмирам, и богатырям, и друзьям тоже.
И ради Аллаха, великий государь, высылай войско без промедления! Мир вам».
Закончил он этим письмо, запечатал, отдал Джомхуру и проводил его, поцеловав на прощание. Джомхур направился в караван-сарай, двое-трое приближенных, которые с ним оставались, собрали свои пожитки и двинулись в сторону Халеба.
Когда Джомхур ушел, Шогаль-силач обратился к Зейду:
– О брат, нам нужны доспехи, чтобы мы могли нынче ночью выйти отсюда вместе с войском: в городе нам оставаться Незачем.
– Будет исполнено, – ответил Зейд. – Все, что у меня есть, – ваше достояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106